Остров Яблок. Виталий Смышляев

и не ищут унитаз или дырку в полу. Получается, я просыпаюсь, ем-пью-справляю нужду. Вспоминаю себя. И перед тем, как снова провалиться в никуда, оставляю себе спасительную верёвку с узлами-подсказками. Про голову и бильярд.

      Клопштосс! Клопштосс – это резкий удар. Хлёсткий как выстрел. И шар с треском влетает в лузу. Кстати, я хорошо играю в бильярд. Может быть, это важно. Любое знание сейчас важно.

      В темноте и пустоте может подсказать только собственное тело. Даже, если не помнишь, чьё оно. Но оно подскажет. Не помню, как создавал эту верёвку, как вязал эти узлы. Сколько раз я вот так просыпался? Раз сорок за полтора месяца? Неважно.

      Да, что-то добавляют в еду или в питьё. Но почки мои берегут. Так. А в следующем ряду шары не по порядку чередуются на «цвет-полосу». Но это неважно. Важно вспоминать.

      Ощупал края тюфяка и топчан, наткнулся на выступающую шляпку гвоздя. И опять еле удержался, чтобы не засмеяться.

      Вот оно! Как в детстве кричали: «Вот оно – оно!»

      Кончики трёх пальцев по кругу болят и саднят. Болят от этой самой шляпки. Значит, я в тюрьме. Это не безумие, не галлюцинации. Просто в тюрьме. Я пытался найти, добыть что-нибудь для спасения, защиты, нападения. Незаметно пытался. Лёжа в темноте, расшатывал этот гвоздь. Расшатывал и буду расшатывать.

      Я вцепился в гвоздь и принялся раскачивать его, тянуть и шатать. Он не поддавался, пальцы горели огнём. Я узнавал эту боль, и она меня радовала. И даже приятно было от этой боли. Подцепил ногтями и тянул, шатал, качал шляпку.

      Я у врагов. Были бы друзья – уже стояли бы рядом. Ничего не болит – значит, меня не били, не пытали. Но стёрли память.

      Как? Зачем? Что-то им от меня нужно. Стереть память – это непростая штука.

      Что им нужно? Какая разница, если я себя не помню. Неважно.

      Что я могу сделать? Ничего. Шатать гвоздь, вспоминать и держаться.

      Надо забросить себе веревку на следующий раз. Интересно, дальше я прошёл, чем в предыдущее пробуждение? Или меньше? Наверное, первый раз было совсем трудно – но я этого не помню.

      Если каждый раз я просыпаюсь заново и не помню себя предыдущего, значит, я не один. Значит, нас, меня – много. Я всё-таки засмеялся.

      Засмеялся и стал повторять вопросы-ответы, откладывать в дальний тайник головы бильярдную пирамидку с разноцветными шарами и подсказками. Голова – главное. Главное – это голова, начни с неё, это – первый шар.

      Вспыхнул свет. Бетонные стены со следами опалубки, мой топчан, мощная стальная дверь, в углу – дырка и кран. Ага, они услышали мой смех и включили свет. Значит, «они» постоянно наблюдают. Значит, я «им» зачем-то очень нужен. Жутко хотелось есть. Это хорошо. Аппетит – это хороший признак. Отказываться от еды и воды неразумно – заподозрят, начнут колоть что-нибудь.

      Ничего. Проснусь и снова всё вспомню. Я смеялся и ел. Какой-то ветчинно-рубленый фарш из банки, хлеб. Выпил тёплый чай, лёг и начал засыпать, укладывая шары. Голова, окантовочка, тюфяк, блямбочка на ногте, гвоздь и боль под ногтями. Голова – верхний шар, потом два. Цветной – вопрос, полосатый – ответ.