Нравственные письма к Луцилию. Луций Анней Сенека

но не будем считать за непременное условие умеренности лишение золота и серебра. Будем заботиться о том, чтобы вести лучшую жизнь, чем толпа, но не противоположную ей. Иначе мы оттолкнем и отвратим от себя тех, кого хотим исправить, и добьемся того, что нам не захотят подражать ни в чем из боязни, что придется подражать во всем. Философия прежде всего проповедует здравый смысл, общительность и человечность. Резкое отличие от толпы противоречит этим целям. Надо заботиться поэтому, чтобы не казалось смешным и противным то, посредством чего мы хотим добиться восхищения. Ведь наша цель – жить сообразно с природой. Уродовать же тело, ненавидеть самую необходимую опрятность, жить в грязи и есть не питательную и вкусную пищу, а противную и тошнотворную – значит поступать против природы. Насколько можно считать роскошью стремление к изысканным вещам, настолько глупо избегать обычных и общепринятых удобств. Философия проповедует: умеренность, но не самоистязание; умеренность же вполне совместима с опрятностью. Тут надо знать меру.

      А вот и еще одна причина, по которой Сенека призывает своего виртуального собеседника не впадать в крайности и не уподобляться «философам-радикалам», которые иногда подражали животным в буквальном смысле, живя в грязи и отрицая любые общепринятые правила, – достаточно вспомнить Диогена, домом которому служила то ли бочка, то ли огромный сосуд для вина. По мнению Сенеки, намеренное уродование своего тела, ненависть к порядку и чистоте, показное равнодушие к красоте – это отрицание самой природы, мешающее развитию нравственности. Ведь нравственное воспитание немыслимо без понимания того, что мы живем в мире людей, с чувствами и устремлениями которых необходимо считаться. Кроме того, стоики часто утверждали, что в поведении киников много демонстративного: так, согласно легенде, Диоген просил милостыню у статуй, чтобы приучить себя к отказам и лишениям, чем немало веселил современников.

      Диоген просит милостыню у скульптуры. Гравюра конца XIX в.

      Наша жизнь должна сообразоваться как с требованиями нравственности, так и с требованиями общественности. Пусть удивляются нашему образу жизни, но пусть признают его правильным. «Итак, что же, мы должны жить как все? И не должно быть никакой разницы между нами и толпою?» Непременно. Тот, кто узнает нас ближе, увидит, что мы не похожи на толпу. Но, войдя в наш дом, пусть дивятся не обстановке, а нам самим. Если есть величие в том, чтобы из глиняной посуды есть с таким достоинством, как и из серебряной, то не меньше его и в том, чтобы смотреть на серебро так же равнодушно, как на глину. Только узкий ум не может примириться с богатством.

      По заведенному обыкновению, сообщаю попавшийся мне сегодня у Гекатона афоризм на тему, что ничего не желать – верное средство против страха. «Перестанешь бояться, – говорит он, – если перестанешь надеяться». Но, возразишь ты, что же общего между такими разнородными