Браконьерщина. Игорь Александрович Кожухов

или же отчаянно старался удержаться на поверхности. Со стороны крика в камыш пришли мелкие волны, и сухая трава зашумела громко и неуёмно. В темноте уже не кашляли, а лишь хлюпали заполненными водой ртами, пытаясь поймать ещё глоток воздуха. Вдруг снова, с последним усилием, но совершенно обречённо:

      – Су-у-ка-а, – и почти сразу тишина.

      Недовольная щука развернулась, стрелой прошла сквозь густые водоросли и в полуметре до дна засквозила от мелкого берега в свою любимую спокойную яму.

      Туда же, только с поверхности, опускались два тела в рваных тяжёлых одеждах и болотных сапогах…

* * *

      …Я слушал свою жену. Вчера была пятница, мы с пацанами посидели после работы полчаса, и в принципе всё было хорошо. Но она думала по-другому – почти бегала по квартире и сквозь слёзы кричала:

      – У всех жизнь, радость какая-то, новые вещи, в квартире чистота. Мы же словно в тюрьме, живём в этой темноте, ремонта никакого, денег нисколько, пьёшь постоянно…

      – Я пью? Да ты пьющих не видела. А денег лишь столько получаю, так воровать, прости, не могу, не научен…

      – А вот и зря, учись. Или ещё куда устраивайся, крутись. Больше не могу терпеть, всё впритык, одеть нечего. Ладно я. А ребёнок вон в чужом, за кем-то донашивает. Давай думай, если ничего не изменится – разводимся! Лучше одной тянуть, чем так жить. Ты же к мамке возвращайся, мамка и накормит, и напоит. – Она, схватив сумку, выскочила, громко хлопнув дверью.

      Тишина зазвенела в ушах…

      …Год назад мы, продав дом в деревне, приехали жить в город. С квартирой повезло – на деньги от продажи дома купили двухкомнатную! Правда, первый этаж и дом старый, и ещё много всего, но жена радовалась: наконец вырвались из того болота, что называлось родной деревней. Там же, в этом родном болоте, остались старые родители, друзья и та жизнь, к которой привык, прикипел всей своей натурой. В эту, другую, жизнь втянуться не мог. Устроился на работу, но не умел, а потом и не любил то, что делал. Вечерами, словно волк в клетке, метался по квартире, гулял с сыном в маленьком, заставленном мусорными баками дворе и мучился, видя за редкими тополями вместо тянущихся до горизонта разорванных штормами островов серые пятиэтажки.

      Постоянная погоня за пресловутой удачей, конечно, почти не оставляла времени на осмысление происходящего, а претензии жены звучали всё злее и чаще, причём список их становился всё длиннее… Оказывается, у её подруг «мужья умные, хваткие, ловкие и предприимчивые». И жизненные перспективы за такими мужиками – радужные!

      А я? И я всё чаще стал задумываться, кто же действительно я, для своей жены и вообще…

      Словно опомнившись, скидал в видавшую виды сумку какие-то шмотки и поехал на автовокзал. Для меня всегда решение проблемы начиналось с посещения дома. И сейчас только там я надеялся найти выход.

* * *

      Валерка, размахивая руками, кружил по комнатам, я, наоборот, в полудрёме сидел в промятой яме старого дивана.

      – Ты смотри, если ещё умеешь в нужную сторону смотреть. В стране все понятия по швам трещат. Ещё месяц-два, и вообще власти не будет. Я это позвоночником чувствую.

      Он подскочил к столу, налил в рюмки, немедля запрокинув голову, выпил и опять, сорвавшись на ход, продолжал:

      – А власти нет – кого бояться? Мы сами себе хозяева будем, понял? Главное, сразу своё определим и всем покажем, кто не поверит – докажем. Конечно, нужно будет с кем-то лбами постучаться, с кем-то рюмку выпить. – Он взял бутылку и, для чего-то внимательно осмотрев этикетку, долил себе.

      – Без этого нельзя, никак нельзя.

      Теперь, подвинув стул, сел и, покачиваясь на ножках, убедительно закончил:

      – Сети есть, потом надо будет докупить, прямо побольше. Лодка какая-никакая на первое время – тоже. К тому же скоро зима, лёд, немного проще. Главное, скажи, согласен – нет? А то, поди, сжился с пыльной городской ленью, руками шевелить не хочешь… Что?

      – Согласен, согласен… – Я подтянулся к рюмке, и, чокнувшись, мы выпили за начало новой – незнакомо-рисковой, но заманчивой перспективы!..

      Назавтра по телевизору показывали огромные танки, ползущие, словно по достоверно выстроенному городскому полигону, но по Москве. Толпы людей рвущимися волнами перетекали через площади, разбивались о стены домов и заполняли дороги, топя своими телами машины. А когда кадр выхватил большой Дом правительства с вывернутыми, дымящимися глазницами окон, мне стало понятно, что власть, которой Валерка давал два месяца, кончилась…

      В России началось другое, непонятное и страшное от непонимания этого время. Но только такую мелочь – жизнь, как ни крути, всё равно никто не отменил…

* * *

      6 октября мы первый раз, вернее я, Валерка этим жил, выставили сети…

      Вообще сеть – это невысокий, обычно от полутора до трёх метров кусок дели, насаженный на шнур с поплавками вверху и грузами внизу. Дель же – это вязанное промышленным способом высокое сетевое полотно, от которого уже рыбаки сами отрезают куски на сети желаемой высоты. Но на больши́е глубины