Рожденная землей. Эбби-Линн Норр

скривилась я.

      – Нет ничего лучше свежего орегано с помидорами, – промурчала Фейт с улыбкой.

      – Поверю тебе на слово, – ответила я, на самом деле желая вернуться к разговору о Джашере. – Не знаю, как у тебя, а у меня целый день свободен. Вряд ли он будет против того, чтобы ты рассказала мне эту историю. Я же член семьи, – добавила я, думая о том, что, напротив, чувствую себя здесь чужой. По крайней мере, рядом с Джашером я точно была посторонней.

      – Да, дорогая, я знаю, это так, – прореагировала Фейт, – просто это довольно личная и мрачная история, если ты понимаешь, о чем я.

      Я не поняла, но кивнула.

      Она глубоко вздохнула:

      – С чего бы начать… Мать Джашера, Мод, бедная женщина, умерла при родах.

      Фейт полила помидоры оливковым маслом и посыпала орегано – аромат разлился по всей кухне.

      – Да, я читала о ней в твоих письмах. Что с ней случилось?

      – У нее было кровотечение, и она умерла от потери крови, что само по себе трагично. Но самое странное, что она умерла до того, как успела родить Джашера. Мы должны были потерять и малыша, но… – тут она сделала паузу, – я никогда не видела ничего подобного.

      – Что ты имеешь в виду?

      От выражения отстраненности на ее лице у меня побежали мурашки.

      Фейт поставила противень с помидорами на гриль и закрыла духовку. Она повернулась ко мне:

      – Если беременная женщина умирает, младенец умирает тоже. Иногда ребенка удается спасти с помощью кесарева сечения, но всё произошло так быстро, и мы были так сосредоточены на том, чтобы остановить кровотечение, что это застало нас врасплох. С момента начала кровотечения до клинической смерти прошли считаные мгновения – ни дыхания, ни сердцебиения. И самое невероятное в том, что, пока мы пытались что-то придумать, чтобы спасти ребенка, тело Мод продолжало рожать.

      Я увидела, как тетю пронзила дрожь.

      – Мы все понимали, что стали свидетелями чуда. Ее тело продолжало тужиться еще полчаса. Мы не знали, что делать, – бедный малыш оказался уже в родовом канале, когда мы пришли в себя. Это было одновременно потрясающе, ужасно и невероятно.

      Какое-то время мы обе молчали. Мурашки поползли к голове, когда я представила труп беременной женщины, чье тело сотрясают родовые схватки и чьи глаза при этом мертвы и больше ничего не видят. К горлу подступила тошнота.

      – Это была хорошая мать, вот что я скажу, – произнесла Фейт, – и она продолжала любить свое дитя даже с того света.

      – Но как это возможно? – Я взяла из буфета стакан и налила себе воды. – Ты узнавала у кого-нибудь, бывали ли раньше такие случаи?

      После нескольких больших глотков у меня заурчало в животе. Я приложила к нему руку, не совсем понимая, доволен он или нет.

      – О да, – ответила тетя. – Мы все тогда были в замешательстве. Заведующий больницей сразу же обратился к картотеке и запросил отчеты о похожих случаях. Ни одного не пришло. Я послала письмо своему старому университетскому другу – человек принял около сотни родов, – и он тоже никогда не слышал о подобном. Посоветовал оставить поиски. Отец Джашера был