Эстер. Повесть о раскрытии еврейской души. Эстер Кей

души. Твоя душа как бы проснулась.

      – Что ты имеешь в виду?

      – Что тебе надо к Торе приблизиться, к заповедям.

      – К Торе? Что за Тора?

      – Ветхий Завет знаешь? Вот это Тора и есть. Только никакая не ветхая, а – вечная.

      И она показала мне древнюю книгу с тиснеными тусклыми буквами на громоздком коричневом переплете: Т—О—Р—А. Не по-русски, а по-еврейски, конечно. Я вгляделась в эти буквы, и мне захотелось их поцеловать. Но я постеснялась. А Сара вытерла с книги пыль и, поцеловав, поставила обратно в шкаф.

      Я подумала: раз эта Тора такая недоступная, такими дивными буквочками написана, то как было бы здорово ее изучить!

      Усевшись, по университетской привычке, на стол, я небрежно сдвинула к краю лежавшие на нем книги, и заговорила, взволнованно жестикулируя:

      – Слушай, Сарка, научи меня по-еврейски читать! Хочешь – буду каждый день приходить!

      Сара почему-то насупилась.

      – Во-первых, слезь со стола. Не видишь, святые книги на нем лежат? Да и не принято у евреев на стол усаживаться! Стол – он как жертвенник. И уж не думаешь ли ты, что у меня слишком много свободного времени? Я вон сколько полок еще протереть должна!

      – Извиняюсь.

      Я в смущении слезла со стола, при этом удивившись, чем это он похож на жертвенник и что вообще это слово означает.

      – Ну, уж так и быть: алфавит еврейский я тебе покажу, – сказала Сара.

      Мы уселись рядом, и она открыла передо мной книгу, на первых страницах которой был изображен еврейский алфавит.

      – Это – Алеф. Выглядит как палочка, соединяющая верхний и нижний крючочки. Это как бы символ: мы, люди, внизу, а Б-г – наверху, и у нас с Ним устанавливается связь. С помощью чего? Изучения Торы и соблюдения заповедей, мицвот. Поняла?

      Понимать я не старалась. Я просто… поглощала Сарины речи, а понимание шло само собой. Когда человек ест что-то необыкновенно вкусное, что ему надо при этом еще понимать? Ничего! Вот так и у меня с этими буквочками – в них был такой внутренний свет, что, казалось, вовеки от них отрываться не захочешь. Весь алфавит за пару часов вошел в меня как по волшебству. Алеф, Бейс, Вейс, Гимeль! Шин, Тов, Сов! Я готова была целую вечность сидеть и вглядываться в причудливые буквы, разрисовывать ими листы в толстой тетради по политэкономии.

      Сара увидела, что я легко схватываю, и поспешила меня озадачить:

      – Главное, да будет тебе известно, это не учение. Учение тебе может показаться легким и приятным. Но главное-то – это соблюдение заповедей. А тут легкой жизни не жди! Меня вот, например, целых два года проверяли, соблюдаю ли я все заповеди как положено – и только потом гиюр сделали. Быть евреем – это целая работа! Столько всяких правил, ограничений!

      – Ну, и хорошо, что есть ограничения, – вдруг сказала я, – мне уже надоело жить без ограничений. Дворняжка уличная пусть живет без ограничений!

      – Ты вряд ли отдаешь себе отчет, о каких ограничениях идет речь. Я ведь тебе еще ничего не рассказала!

      – Зато