Эстер. Повесть о раскрытии еврейской души. Эстер Кей

появившуюся в них вместе с чистотой.

      Сюрреализм какой-то, – решила я.

      Мужчины заняли длинный стол, а мы с Сарой примостились в смежной со столовой кухне, где уютно теплились укутанные полотенцем кастрюли с едой на плите, накрытой какой-то железной пластиной.

      – А почему огонь накрыт? – заинтересовалась я. Сара деликатно поднесла палец к губам и передала мне кусок хлеба.

      – Скажи: Борух Ато… Я сообразила, что опять требовалось произнести благословение. Я была послушна, так как осознавала, что это не просто застывший ритуал, а что-то очень живое и насущное.

      Сказав благословение, я увлеклась вкусным хлебом и забыла о вопросе, который хотела задать.

      Мы положили себе в тарелки винегрет, селедку, салат из тертых яиц и принялись за еду.

      Мужчин мы могли слышать, но не видеть. Через приоткрытую дверь доносились их разговоры на русском, идише и английском языках, перемежаемые смехом и стройным пением. Отблеск субботних свечей из столовой на кухню не доходил, но духовно наполнял и ее, придавая всему какую-то возвышенность.

      – …Меня вообще-то Катей звали, – возобновила разговор Сара, – еврейское имя я сама взяла.

      Что значит взяла? Имя дается родителями! – мысленно воскликнула я, но решила не перебивать Сару.

      – Мой отец, видишь ли, еврей, а мама русская. Я всегда к Б-гу тянулась, но о синагоге ничего не знала.

      Я понимающе кивнула – что и говорить, ситуация весьма знакомая, похожая на мою.

      – …Поступила я в университет, – продолжала Сара, – на исторический факультет… – А я на журналистике учусь, – вставила я реплику, не утерпев.

      – Да? А где ты живешь? В общаге?

      – Нет, у тети в Люберцах. А ты – в общаге?

      – Нет, не дай Б-г в таком месте жить… Я, к счастью, москвичка.

      – Ясно. Ну, давай, рассказывай дальше, извини, что перебила.

      – Так вот, два года назад я поступила в университет, и в один прекрасный день подходит ко мне парень и говорит: Катя, почему ты не ходишь в синагогу, ты ведь явная еврейка. Приходи на субботу! Мне стало интересно, а этот парень – он, кстати, тоже здесь присутствует, – привел меня на ближайший шабос сюда, в Марьинку. Сразу представили меня реб Довиду – я тебе покажу его – и расспросили о семье. Тут же выяснилось, что по еврейскому закону, по Торе, никакая я не еврейка.

      – Почему? – воскликнула я, представив себе разочарование Сары.

      – Потому что определяют по матери, а не по отцу.

      – Правда? Ну, и что же ты могла поделать?

      – Я не только могла, я и сделала, – сказала Сара, просияв всем своим чудным ликом, – я прошла гиюр.

      – И тогда тебя назвали Сарой?

      – Ну да.

      – А гиюр – это что, посвящение в еврейство?

      – Да, вроде того.

      – Здорово, – вздохнула я, – значит, еврейское имя получаешь только если проходишь гиюр. А если мне, например, его не надо, то я и имя получить не могу? Жаль. Мне