Без вести пропавшие. Дмитрий Пичугин

Конечно! Если нужно! Я и сама уже собиралась! Хотела к президенту в Кремль. – И потом с надеждой: – Вы нашли его? Он жив?

      – Светлана Игоревна, я бы хотел, чтобы вы приехали ко мне и мы бы обо всем поговорили. Мне надо вам показать очень важные документы. Обещаю, что помогу вам.

      – Конечно. Я прямо сейчас поеду в аэропорт. Но до Москвы ведь лететь восемь часов. Я только завтра, наверное, смогу прилететь.

      – Светлана Игоревна, вы можете прилететь в любое время, как вам будет удобно.

      – Спасибо большое. Я собираюсь, я все поняла. Вопросов не задаю. Ой, а куда к вам ехать?

      – Петровка, 38.

      – Ой, конечно, я же сама вам писала. А как мне из аэропорта к вам добраться? Это какое метро?

      – Светлана Игоревна, не волнуйтесь. Вас встретят мои ребята.

      – Вот спасибо огромное! Я уже собираюсь. Я ближайшим рейсом прилечу. Все документы привезу и фотографии.

      – Светлана Игоревна, как возьмете билет, пожалуйста, позвоните и сообщите номер рейса. У вас же мой номер определился?

      – Сейчас посмотрю. Да, определился. Ой, извините, пожалуйста, а как вас зовут?

      – Светлана Игоревна, это вы меня извините, что не представился, начальник восьмого отдела Московского уголовного розыска Большов Дмитрий Владимирович.

      – Дмитрий Владимирович, я записала. Спасибо вам большое.

      – За что спасибо?

      Она замолкла, а потом тихо ответила:

      – Вы знаете, за последние годы вы первый, кто мне позвонил из правоохранительных органов и не разговаривал как с врагом государства. Я вам позвоню из аэропорта, – и положила трубку.

      Я занялся текущими делами, оставляя эмоции на потом. Через час в кабинет влетел Крошкин.

      – Владимирович, ты гений!

      – Что? Сомнений больше нет?

      – Заместитель командира части по воспитательной работе как раз тогда был его командиром взвода и лично провожал Порошина в увольнение. Он уверенно опознал его по фотографиям трупа. Протокол опознания я составил.

      Дверь открылась, вошли полковники Щукин и Карпов, начальник второй оперативно-разыскной части и его заместитель, мои непосредственные начальники. Уселись на диван, достали сигареты.

      – Мы покурить. Доставай пепельницу.

      Вообще-то на Петровке курить в кабинетах запрещено. Но учитывая, что я не курю, а мой кабинет находится на верхнем этаже да еще в самом дальнем углу, проверки до меня практически никогда не доходили, и многие этим пользовались, в том числе руководители.

      Я достал пепельницу, открыл окно, включил кофемашину.

      – Ну что с солдатиком?

      – Нашли! – похвастался Крошкин.

      – Да ладно?!

      Подвинул им протокол опознания.

      – Мн-да-а-а… Вот это, – он выругался матом. – Значит, парня просто сбила машина, а его шесть лет искали как дезертира? Большов, ты, как всегда, лучший!

      Щукин знал, что такая характеристика для меня – это лучшая награда.

      – Спасибо, Андрей Викторович. Только вот не знаю, как матери все это рассказать. Как в глаза ей смотреть. Шесть лет ее сына считали предателем