Вторая жена. Терпеть не буду. Мила Реброва

пытаюсь убедить себя, что всё в порядке.

      Но внутри всё равно тревожно.

      Я поворачиваюсь на бок, затаив дыхание, надеясь, что он тоже проснётся.

      Что посмотрит на меня.

      Что спросит, как я себя чувствую.

      Но он просто встаёт.

      Молча.

      Я жду.

      Может, он хотя бы скажет что-то?

      Может, заметит, что мне плохо?

      Может, вспомнит, как долго мы ждали этого ребёнка, как я боялась, что у нас ничего не получится?

      Но он просто выходит из комнаты.

      Не оглядываясь.

      Я медленно сажусь, обхватываю живот ладонями.

      Два года мы мечтали об этом ребёнке.

      Два года я ловила каждое изменение в своём организме, надеялась, ждала.

      Два года я боялась, что если у нас не получится, он разочаруется во мне.

      А теперь, когда всё получилось, когда я наконец ношу под сердцем нашего ребёнка, кажется, будто для него это уже не имеет значения.

      Я закрываю глаза, наклоняю голову вперёд, медленно вдыхаю.

      Если задержусь ещё на минуту, начнутся вопросы.

      Я встаю.

      Тело тяжёлое, слабое, ноги ватные.

      Но времени жалеть себя нет.

      Выхожу на кухню, и всё начинается заново.

      – Лейна, ты наконец-то встала, – раздражённо говорит свекровь. – Все уже позавтракали.

      – Я неважно себя чувствую…

      Я говорю тихо, но никто даже не слушает.

      – Ой, только не начинай, – Айшат смотрит на меня прищуренно. – Надеюсь, ты не собираешься лежать целый день?

      Я опускаю глаза.

      Мне плохо.

      Но кому есть до этого дело?

      Ставлю чайник, режу хлеб, накрываю на стол, стираю пятна со стола, убираю за детьми.

      Ноющая боль в животе не проходит.

      Я незаметно держусь за него, пытаясь убедить себя, что это просто усталость.

      – Что ты всё за него держишься? – Айшат насмешливо смотрит на меня. – Ты же не первая беременная.

      Я не отвечаю.

      Мне хочется сказать, что мне страшно.

      Что у меня болит.

      Что я боюсь, что что-то идёт не так.

      Но я молчу.

      За обедом Умар по-прежнему холоден.

      Он не смотрит на меня.

      Не спрашивает, как я себя чувствую.

      Я ловлю его взгляд, но он тут же отворачивается, делает вид, что меня нет.

      Я опускаю глаза в тарелку, машинально наматываю на вилку кусочек лапши.

      Аппетита нет, но я заставляю себя есть.

      В доме не принято капризничать.

      В доме не принято отказываться от еды.

      Я чувствую на себе взгляд свекрови.

      – Ты что-то бледная, – произносит она, прищуриваясь. – Беременность – это не болезнь, Лейна.

      – Да-да, не хватало ещё, чтобы она в постели лежала, – хмыкает Айшат.

      Я прикусываю язык.

      Я ничего не скажу.

      Потому что если скажу – всё станет только хуже.

      Я доедаю, ставлю тарелку в раковину, и тут меня накрывает новая волна боли.

      Она резче, глубже, чем утром.

      Я замираю, медленно вдыхаю носом, выдыхаю через рот, стараясь не выдать себя.

      – Что стоишь? –