Города богов. Сергей Суханов

бросил факел в море – открытый огонь на корабле ни к чему. Хватит света от сторожевого масляного фонаря на форштевне.

      Да и луна этой ночью особенно яркая. Вон она, почти круглая, бугристая, такая близкая, отливает матовым блеском, словно прожаренный блин на сковородке.

      – Ну как? – поинтересовался Геродот.

      Вместо ответа Харисий звонко поцеловал собранные в щепоть пальцы.

      Потом взволнованно рассказал:

      – Девочки – что надо… Молодые да опытные… На теле ни одного волоска, пахнут благовониями… Всего тебя вылижут… А как выгибаются – будто танцуют под тобой… И вроде не притворяются, сжимают тебя там, натурально так кричат… Взяли с каждого по целой драхме… Так оно того стоит… Как сам?

      – Все в порядке. – Галикарнасец кивнул на лежавший возле рубки мешок с глиняными черепками.

      – Да… – вспомнил вдруг мореход. – Там одна такая цыпочка была… Вроде как старшая у них. Они ее пундекитой называли… Уж не знаю, имя это или должность… Но хороша… Грудь – во!.. Бедра широкие, при этом ноги длинные и стройные, лодыжки и запястья тонкие… Породистая… Я ее хотел оприходовать. Выпятил перед ней своего набухшего Геракла… А она смеется, отнекивается, показывает на других… Так вот… Пундекита эта неплохо говорит на койнэ… Рассказала, что завтра у них праздник любви, потому что полнолуние… Приглашала нас… Но мы точно не пойдем, не эфебы уже… На пару заходов в сырой грот хватило – и ладно… Иди ты!

      Геродот понимающе улыбнулся. После Египта он пристрастился к посещениям афинских домов терпимости – диктерионов. В притворно страстных объятиях диктериад нетрезвый историк забывал про тупую боль в сердце, которая накатывала на него каждый раз, когда он думал о Тасуэи.

      Сходить к харимту? Да запросто. В конце концов, он мужчина, самец, изголодавшийся за время плавания по самке, животное с налетом хорошего воспитания и способностями к литературному творчеству. Тем более, что задание Перикла в Финикии можно считать выполненным.

      «Решено, завтра иду в храм Астарты, – подумал Геродот. – А в Библ поплывем через день на рассвете».

2

      Геродот отложил палетку Мнемхотепа только поздним вечером.

      Свернутое в трубочку донесение он всунул в футляр из твердого самшитового дерева. Потянулся, расправил плечи, допил воду из фляги. Все, что галикарнасец узнал в Пелусии, Тире, Аке и Сидоне о персидских флоте и войсках, было переписано на папирус твердым, аккуратным почерком, чтобы Перикл не ломал голову над донесением своего разведчика.

      Теперь можно подумать о заслуженном отдыхе. Представив себе, какие удовольствия ждут его в храмовом диктерионе, Геродот улыбнулся. Детям он ничего на словах объяснять не будет, достаточно махнуть рукой в сторону берега, после чего соединить два указательных пальца и изобразить губами поцелуй.

      К священному участку перед храмом Астарты галикарнасец добрался только после заката. Астартеон оказался уменьшенной копией святилища Мелькарта в Тире. Такой же величественный,