Города богов. Сергей Суханов

с криком летали над алтарями, отпугивая ворон от остатков жертвенной еды. С фриза храма на финикиянина смотрели вырубленные в ряд лица богини с розетками на парике и повернутыми вперед коровьими ушами.

      Привратнику Шамаим объяснил, что его прислал Табнит, затем разулся и прошел за рабом в пронаос. Когда из глубины храма показалась фигура Верховного жреца фиаса Баалат – Гебал в широком белом кетонете, порученец Табнита бухнулся на колени.

      Подобострастно проговорил приветствие:

      – Да пребудет с тобой милость Божественной царицы!

      Ответ Сакарбаала был короче и менее уважительным:

      – Мир тебе.

      Шамаим передал жрецу просьбу Табнита.

      Выслушав его, Сакарбаал задумался: «Геродот… Фортегесий Буле… Убить… А стоит ли… Даже если яван действительно хочет влезть в торговлю библосом, чтобы разрушить давно наработанные связи и помешать договоренностям, купцы Губла не подпустят чужеземца к кормушке… Так что проливать его кровь необязательно… Однако оставить без внимания просьбу такого влиятельного среди финикиян человека, как Табнит, нельзя… Тем более если его догадка подтвердится… Сделать это надо так, чтобы не испортить отношения с Афинами… Война войной, а торговлю библосом никто не отменял…»

      Потом процедил:

      – Можно и убить… На мою помощь ты рассчитывать можешь… Но с одним условием: смерть фортегесия должна выглядеть как несчастный случай.

      – А если он не появится в Губле, господин? – вкрадчиво спросил Шамаим.

      – Никуда твой Геродот не денется… – отрезал верховный жрец. – Джасус этот яван или нет, в любом случае он приплывет сюда на переговоры с продавцами библоса… Я об этом сразу узнаю.

      Сакарбаал осенил порученца Табнита небрежным благословением, после чего приказал:

      – Теперь уходи.

      Поцеловав Верховному жрецу тыльную сторону кисти, Шамаим униженно попятился, а затем направился к выходу…

      Лемб Харисия рвал волны острым носом в составе торговой флотилии из Сидона. То ныряя в водяную яму, то задирая форштевень на гребне. Божественный глаз Аполлона на скуле корабля, как всегда, пристально вглядывался в бездонную зеленовато-голубую глубь.

      Пиратские лодки качались на безопасном расстоянии от караванного пути, словно стая шакалов, стерегущих в засаде одинокого путника или отбившуюся от стада косулю.

      По неписаному закону побережья из лука торговые корабли с лодок не обстреливают. Зато севший на риф купец становится добычей пиратов. Флотилия не будет ждать, пока матросы заделают пробоину, а тем более не будет спасать тонущих. Вышел из строя – разбирайся сам.

      Галикарнасец расположился на полубаке с палеткой, миской воды и свитком папируса. Дети сидели на корме, что-то обсуждая и изредка поглядывая на хозяина.

      Качка не мешала галикарнасцу обдумывать свои впечатления от посещения Сидона. Все-таки он решил не вдаваться в подробности разнузданной оргии Астарты. А еще лучше вообще о ней не упоминать. То, что происходило в прошлую ночь между ним и Изавель во флигеле, не должно предаваться огласке.

      Стыдиться