Города богов. Сергей Суханов

криоболием[73].

      Свое решение глава фиаса объяснил собравшемуся народу тем, что Тиру не грозит вражеская осада или эпидемия Черной смерти, а значит, нет необходимости задабривать Мелькарта детской кровью. Вскоре гиеродулы привели из храмового загона трех жертвенных баранов.

      Харисий не стал отговаривать друга, просто сказал:

      – Мой совет тебе не нужен… Надеюсь, ты знаешь, что делаешь. Хотя цену ты предложил заоблачную.

      Геродот благодарно обнял морехода.

      Когда галикарнасец вернулся к храму, священный участок все еще был заполнен тирийцами. Гиеродул помог Геродоту и двум матросам, толкавшим тачку с сундуком, пробраться сквозь толпу к жертвеннику.

      Геродоту сразу бросилась в глаза залитая кровью мраморная столешница. К тошнотворному запаху сырой плоти примешивался исходящий от курильниц сладковатый аромат благовоний и сильный рыбный дух из корзин с засоленными дарами моря.

      Взглянув на наиск, он увидел в нише кучу потрохов под пропитанной оливковым маслом ветошью. Тогда галикарнасец быстро перевел взгляд на то место, где раньше стояли дети… Их нет! Теперь там толпились адепты.

      Сердце Геродота рухнуло. Он побледнел, ярко представив себе, как над телом распластанного на столешнице ребенка поднимается топор, чтобы перерубить его тонкую шею, а затем лезвие ритуального ножа вспарывает ему живот, откуда вываливаются внутренности.

      И тут он заметил, что почти у каждого в руках был окровавленный сверток. У него волосы зашевелились на голове: «Так они еще и людоеды! Нет, такого просто не может быть…»

      Однако, присмотревшись к кровавому месиву в нише наиска, Геродот разглядел рога, хвосты, покрытые шерстью ноги с копытами, а также три мохнатые головы с открытым ртом и вывалившимся наружу языком.

      Он с облегчением выдохнул: «Бараны!»

      От храма донеслись радостные возгласы. Народ приветствовал жрецов, которые вернулись из святая святых, где они приготовили для Мелькарта пиршественный стол для праздничной трапезы – теоксении. Верховный жрец держал в вытянутой руке факел, зажженный от священного огня.

      Но где же дети? Когда тирийцы расступились, чтобы пропустить жрецов, Геродот наконец увидел их. Испуганные мальчики и девочка с заплаканным лицом стояли в глубине толпы под охраной гиеродулов.

      После того как верховный жрец поджег священную ветошь, нутряной жир с треском закоптил. Из наиска повалил густой черный дым. Жрецы затянули гимн Мелькарту, а разом рухнувшие на колени адепты начали благоговейно подпевать.

      Геродоту и матросам пришлось тоже опуститься на землю.

      – Терпите! – успел шепнуть им галикарнасец. – Мелькарт – это все равно что наш Геракл. Молиться вместе со всеми мы не обязаны, но выделяться из толпы нам нельзя.

      Эллины молча кивнули.

      Когда песнопения закончились, все снова встали. На этом торжественная церемония закончилась. Адепты потянулись к выходу со священного участка.

      Хаммон сделал знак Геродоту, чтобы тот подкатил тачку к храму.

73

Криоболий – принесение в жертву барана.