Бой без правил. За любовь. Анна Гром

вот усталость порой берёт своё. И всё же это лучше, чем калечить себя и других, как делал это отец. А ведь Ярослав едва не пошёл по его стопам!

      Отец тратил всё, что заработал, Ярослав мало уделял внимания учёбе из-за тренировок и юниорских соревнований, поэтому о колледже даже не думал. Когда отец загремел в тюрьму во второй раз, все сбережения ушли на адвоката, да и дом давно обветшал и требовал серьёзного ремонта. Костров-младший редко брал полноценные выходные, стараясь набить как можно двойных смен и спасти как можно больше людей. Он считал, что поступил благоразумно, когда предпочёл неблагодарную службу в скорой карьере клоуна на ринге. И пусть у него почти не оставалось личного времени, а «работать» и «спать», похоже, стали единственными целями его жизни, он понимал, что делает что-то полезное, в то время как отец катился всё ниже и дальше, не в силах смириться с тем, что его век в большом спорте завершился.

      – Что тут у нас?

      Полицейские опрашивают местных – во дворе дома-двухэтажки нервно блестят маячками две "Гранты". В эту же толпу заруливает машина службы опеки – у пары остался ребёнок, семья, по видимому, стояла на учёте.

      – Бабёшка напала на мужа с ножом, – отвечает медбрат, пока Ярослав сгружает обратно в грузовой отсек сумку с первой помощью. – Соседи говорят, она того, – вертит пальцем у виска, – по весне привидений ловит.

      Слышится детский плач, а из подъезда, как из банки с консервами, доносится приглушенный вой и грохот – сумасшедшая ещё там, пытается выломать подпёртую снаружи дверь. У полицейских тихо бормочет рация, соседи верещат и причитают, кто-то снимает на телефон. Дурдом. И так почти каждый день.

      Ярослав запрыгивает на подножку спецмашины – пора рулить обратно на станцию. Где-то на периферии зрения он замечает движение слева, поворачивает голову. Из машины службы опеки выходит молодая темноволосая женщина. Она стоит к нему боком, и он не видит её лица, но в очертаниях её фигуры, в характерном взмахе волосами, в том, как она заламывает пальцы до щелчка, Ярослав видит нечто знакомое.

      – Алиса?

      Он понятия не имел, что его будет так пробирать даже спустя десять лет. Последние годы ему удавалось вообще не вспоминать о ней, да и что у них было?! Ничего – школьная дружба, пара свиданий и пара пустых, наивных клятв, но стоило увидеть её даже издали… Усталость и апатия вспыхивают и сгорают в адреналиновом шторме, Ярослав спрыгивает с подножки обратно на землю и идёт вперёд, не замечая перед собой препятствий. Зачем? Что он ей скажет? Привет, сто лет не виделись? Чепуха какая-то, чёрт побери!

      – Алиса!

      Следовало бы заткнуться и сесть в машину, но рот открывается против воли рассудка. Он зовёт её ещё раз, и женщина, наконец, оборачивается. Это не Алиса – на бейдже чернеет «Юлия Андреевна Ивашова», и она значительно старше той, чей образ так некстати вдруг вспыхнул в его памяти. Женщина виновато улыбается, словно извиняется за то, что оказалась не той.

      – Простите.

      Хочется прописать себе отрезвляющую затрещину, да самому себе не с руки, Ярослав разворачивается