Смертельная миссия в Хайларе. Галина Беломестнова

но пришел особист-смершевец и забрал меня и еще четверых ребят с собой. На вокзале погрузились в поезд и через сутки оказались в Хабаровске, в спецшколе при Главном управлении контрразведки. Пока учился, отгремела война. По окончании школы весь курс оставили в Хабаровске, а меня направили по месту жительства, в Читу.

      – Что ж ты не сказал, что у тебя в городе родня? Я бы отпустил их проведать, – укорил Семен.

      – Некого проведывать. Анна замуж вышла, а детей у брата не было.

      – Осуждаешь ее? – хмуро глянул на него Алексей.

      – Нет. Не хочу напоминать невестке о нашей семье. – Егор выкинул стебелек тысячелистника, который крутил все это время в пальцах, и, как Мамаев, растянулся на горячей гальке.

      Лешка вытащил из кармана кисет и аккуратно нарезанные листочки газеты, насыпал в один из них махорки, провел языком по бумаге и склеил самокрутку. Выхватив пальцами уголек из костерка, прикурил, выпустил струйку горького дыма и задумчиво проговорил:

      – А нас трое у матери было, когда отец из дома ушел и на другой женился. Он у меня инженер, автохозяйством заведует. А мама работает художником-оформителем в городском драматическом театре. Я как ушел в армию весной тридцать девятого, так и не был ни разу в Саратове. Считай, шесть лет. Сейчас у нас там хорошо, вишня, сливы поспели, скоро из Астрахани арбузы привезут. У нас с пацанами игра такая была – один из ребят, зажав в руке пятак, делал вид, что выбирает самый спелый арбуз, и забирался наверх развала, а потом со всей силы толкал ногой. Вся гора раскатывалась в разные стороны. Пока хозяин с криком собирал арбузы, пацаны выскакивали из засады, хватали самый большой и бежали кто куда.

      – Ты, видно, Леша, еще с детства ухарем был? – засмеялся Семен.

      – Это точно, – усмехнулся тот. – Я у родителей старший и самый непутевый. Всего четыре класса окончил. Мы с пацанами все лето на реке пропадали. Матушка, когда узнала, что мы под баржи на спор ныряем, к отцу в Энгельс отправила.

      – Отец тебе, наверное, быстро мозги ремешком вправил?

      – Нет, он другую воспитательную меру нашел – в аэроклуб меня определил.

      – Ты скажи еще, хвастун, что летать умеешь, – засмеялся Егор.

      – Умеет он летать на У-2, младший лейтенант, в оборонно-спортивном обществе занимался, я его документы видел, – вмешался в разговор Мамаев. – Только я, Леша, не пойму, почему ты на летчика не пошел дальше учиться?

      – Мне машины больше нравятся. У меня к тому времени был друг – Борька Вайнер, немец. Мы с ним из гаражей не вылезали. Перед армией я мог любой автомобиль разобрать, найти поломку и собрать заново. Когда призывали, я в автовзвод попросился^[37].

      – Ты дружил с немцем? – удивился Егор.

      – Дружил, – пожал плечами Лешка. – Он такой же парень, как ты и я. Отец писал, что в сорок первом все немецкие семьи из Поволжья депортировали как пятую колону. Кого на Алтай, кого в Казахстан.

      – Пора собираться, – взглянув на часы, поднялся с плащ-накидки Мамаев. – Пока доберемся,