Anamnesis morbi. История болезни. Александр Мишкин

затрясло: то ли от холода, то ли от испуга, вернее – от всего вместе. Она попыталась высмотреть в мерцающей ряби озера Михаила, но тщетно. Мелкие волны, бросающие тусклые отблески, мешали разглядеть что-либо среди них.

      – Миша! – Настя кричала так, как никогда в жизни, – Миша, ты где?! Ми-ша!

      Из леса её злорадно передразнило эхо. Настя металась с криками по остывающему песку, близкая к истерике. Её бил крупный озноб, кожа покрылась противными пупырышками, кровоточили множественные порезы от острых ледяных кромок, но она не замечала ничего, всматриваясь в пустынную даль озера и крича, крича…

      Сзади её охватили холодные руки. Алексей с трудом поймал беснующуюся подругу и теперь, прижимая содрогающееся тело к себе, пытался её успокоить:

      – Настюша, тихо, тихо… всё хорошо, всё закончилось! Не кричи так…

      – Что закончилось?! – сквозь слёзы выкрикнула Настя, – Мишка закончился! Он утонул, понимаешь ты, у-то-нул! Только что был живой, а теперь – всё, нет его больше! Нет! Нет! – Она била кулачками по Лёшкиной груди и извивалась, пытаясь вырваться.

      – Да выплыл он, выплыл… наверное! Он плавает здорово, не чета нам. Просто где-нибудь в другом месте вылез… – неуверенно возразил Алексей.

      – Вылез, как же! Ты же слышал крики? Кто это, по-твоему, был, если Мишка вылез? – Настя перестала вырываться и, обессилев, повисла на его шее.

      – Давай возьмём факел и обыщем берег. Может, всё-таки, он выплыл.

      – Давай! – всхлипнула девушка.

      Они в обнимку подошли к факелу. Лёшка одной рукой вытащил его из песка, другой по-прежнему прижимая к себе дрожащую Настю. Стуча зубами, она жалобно спросила:

      – А что с водой-то происходит? Лето же, жара… откуда лёд? Да ещё так быстро!

      – Не знаю, Насть… бред какой-то! Так не бывает, – растерянно ответил юноша и склонился над ледяной поверхностью.

      Настя тоже присмотрелась. Лёд был почти идеально ровным, отражая в себе, будто в диковинном зеркале, голых людей с факелом. Только теперь они заметили, что до сих пор не оделись, но это обстоятельство их совершенно не тронуло. Лёшка присел и потрогал лёд.

      – Не надо! – вырвалось у Насти.

      – Почему? – недоумённо пожал он плечами, – Лёд, как лёд. Холодный, скользкий. Похоже, настоящий.

      – Ну… не знаю. Просто не трогай его, – девушка и сама не могла объяснить охватившую её тревогу. Да что там объяснять, причин тому и так было более чем достаточно. Чудовищное коварство воды, чуть было не погубившей их с Лёшкой, нелепая и быстрая гибель Михаила (а в том, что он погиб, Настя уже не сомневалась, несмотря на оптимистичную версию Алексея), теперь ещё этот лёд, невесть откуда взявшийся в середине июля… Да что, в конце концов, происходит?!

      – Вот дерьмо! – досадливо воскликнул Лёшка.

      Настя вздрогнула:

      – Ты что?

      – Рука! Рука примёрзла! – он с удивлённым лицом дёргал руку, силясь оторвать пальцы от ледяного зеркала.

      С ужасом