Солнце Шатили в крови. Мадина Федосова

Под грудой старых газет она обнаружила небольшую книгу в кожаном переплете. Она была тонкой и легкой, словно перо, но Альма почувствовала, что в ней заключена какая-то важная тайна.

      Альма открыла книгу и увидела, что это дневник. Страницы были исписаны мелким, аккуратным почерком на грузинском языке. Альма, к сожалению, не понимала ни слова.

      “Леван, посмотри сюда!” – воскликнула Альма, показывая дневник Левану. Ее голос, обычно сдержанный и спокойный, сейчас был полон волнения. “Я думаю, это может быть что-то важное. Может быть, здесь есть ответы на наши вопросы!”

      Леван оторвался от своих бесплодных поисков в пыльных папках, нахмурив брови в вопросительном жесте. “Что это у тебя там? Покажи!” Его голос, обычно спокойный и ровный, сейчас звучал с легкой тревогой.

      Альма, сгорая от нетерпения, протянула ему потертый кожаный дневник. Леван взял его в руки, внимательно изучая обложку. Кожа была выцветшей и потрескавшейся от времени, испещренная какими-то непонятными символами и узорами. Он провел пальцем по выгравированным буквам, пытаясь разобрать надпись.

      “Это… похоже на личный дневник”, – пробормотал Леван, нахмурившись еще сильнее. В его голосе звучало разочарование. “Судя по всему, он принадлежал кому-то из бывших полицейских, работавших здесь. Навряд ли там будет что-то полезное.”

      “Не говори так! Может быть, там есть хоть что-то, что прольет свет на Важу! Может быть, там есть хоть какая-то информация о его прошлом, о его связях… Читай же, Леван! Не тяни время!” – Альма не могла скрыть своего волнения. Ей казалось, что этот дневник – их единственный шанс вырваться из замкнутого круга лжи и недоверия.

      Леван вздохнул, подчиняясь ее настойчивости. Он открыл дневник на первой странице, поднес его ближе к свету фонарика и начал читать вслух, медленно и с трудом разбирая мелкий, неразборчивый почерк. Его голос звучал приглушенно, словно он боялся нарушить тишину заброшенного участка.

      “12 марта 2003 года. Сегодня я впервые встретился с Важей. Он пришел в участок, чтобы сообщить о пропаже овцы. Сначала я не придал этому особого значения, подумал, что это обычная деревенская история. Но потом я увидел его глаза… В них была такая боль, такая отчаянная надежда, что я не мог ему отказать. Он сказал, что эта овца была не просто животным, она была частью его семьи, что она кормила его детей своим молоком. Я почувствовал к нему уважение. Он – настоящий мужчина, который готов бороться за то, что ему дорого.”

      Альма слушала, затаив дыхание, словно боясь пропустить хоть одно слово. Она пыталась представить себе Важу – сильного, мужественного человека, готового прийти в полицию из-за пропавшей овцы.

      “И что дальше?” – нетерпеливо спросила Альма, когда Леван закончил читать первую запись. “Есть ли там что-то более конкретное?”

      Леван перелистнул несколько страниц и продолжил читать:

      “25 апреля 2003 года. Важа снова приходил. На этот раз он был очень взволнован. Он сообщил о том, что кто-то осквернил святое место – древний родник, расположенный в горах.