Как высоко мы поднимемся в темноте. Секвойя Нагамацу

с надписью CLIMATE CHANGE THREATENS BEER! а один мальчик рассказал мне, что хочет стать морским биологом.

      Потом мы купили жетонов на двадцать долларов, Фитч взял себе плюшевого тигра, и мы все вместе подошли к Шарокату. Я провел с Фитчем и Дорри много вечеров, но именно сегодня мне захотелось сказать ей:

      – Мне он тоже дорог.

      – Я знаю, – ответила она.

      Время заканчивалось. Фитча записали в группу «4В: дети, спонсируемые хосписом». А это означало, что у нас остался только час. Парковые дрессировщики, мои соседи, специально для Фитча показали суперномер с кошками и разрешили ему покормить морских львов. Затем, не проронив ни слова, я повел Фитча и Дорри к «Колеснице Осириса». Мальчик посмотрел на нее, потом заглянул в карту. А я понял, что так никогда и не узнаю, понимал ли он, к чему все идет.

      – Сейчас сюда? – спросил он.

      – Твоя мама не любит американские горки. А я сегодня отвечаю за пульт управления.

      Я сказал правду. Менеджер позволил мне самому нажать «Пуск».

      – Горка для настоящих мужчин. Ты же у нас как раз такой, верно? Командир космического корабля.

      – Да, – ответил Фитч. – В смысле, да, сэр. Я настоящий мужчина. Но…

      – Мм?

      – Можно мне взять с собой тигра?

      Дорри опустилась на колени и протянула ему игрушку.

      – Я очень тебя люблю. Мамочке так весело было сегодня.

      Она попросила разрешения снова его обнять, а затем Фитч побежал к «Осирису». Дорри, всхлипывая и цепляясь пальцами за мою футболку, прижалась ко мне, Фитч пристроился в конец очереди, за другими детьми. Я чувствовал, как его мать виснет на мне – у нее подкашивались ноги.

      – Сейчас приду, – крикнул я Фитчу, помогая ей удержать равновесие.

      И едва расслышал его ответ:

      – Я сяду в этот вагончик. Потом подойди пристегни меня.

      Дорожка словно покрылась зыбучими песками. Каждый шаг давался мне огромным трудом, внутри поселилось эгоистичное желание еще побыть втроем, продлить время Фитча с нами. Я закрыл глаза, глубоко вдохнул и приказал себе думать о хорошем – о том, что с помощью командира космического корабля Фитча мы одержим межгалактическую победу. Потом представил, как мальчику постепенно становится все хуже, как его тонкая, как бумага, кожа окрашивается в такие цвета, будто каждая ее клетка пылает огнем. Напомнил себе, что вирус пожирает его мозг, каждую минуту уничтожает крохотную его частичку и уже добрался до синапсов. А потом открыл глаза и увидел его в вагончике – такого живого и радостного.

      Фитчу, верно, казалось, что он уже вознесся в небо и под свет Ориона летит к Юпитеру или Венере. От нетерпения он ерзал на сиденье и потирал руки. Я запахнул на нем новую курточку, вытянул ремни и пристегнул его. Он спросил, можно ли ему потом мороженое, а я чуть не ответил – конечно, сколько пожелаешь. Потом всмотрелся в его лицо и подумал: что, если это последнее желание космонавта, знающего, что домой он не вернется? Я дал мальчишке пять и велел держаться покрепче. А еще сказал, что его миссия – спасти мир, что я хочу слышать, как