Первые грозы. Лана Кузьмина

взглядом. Ничего девчонка! Худенькая, в обтягивающих чёрных джинсах и кургузой красной курточке. На ногах, не по погоде, босоножки из трёх узких полосок. Куда ей в таких по деревне шастать? Ещё и осенью. Завязнет в грязи. Хорошо сейчас сухо, а если дождь пойдёт? Дурочка, что скажешь. И улыбка у неё странная. Ну, кто станет минут пять просто так улыбаться?

      – Ты здесь живёшь? – спросила девчонка.

      – Нет, просто мимо проходил, – Витя терпеть не мог дурацких вопросов.

      Девчонка не обиделась. Только улыбка стала ещё шире.

      – Ты забавный, – сказала она. – Я вот там живу. У бабушки.

      И неопределённо махнула рукой в сторону леса. Её звали Лида.

      – По-стариковски, – невежливо буркнул Витька. – Бабку мою так зовут.

      Лида расхохоталась, а отсмеявшись спросила:

      – А животные у вас есть? Ну, там куры, коровы…

      – Козы, – Витя и сам не заметил, как подошёл ближе и очень эмоционально начал рассказывать о бабушкином хозяйстве. Он изображал в красках драчуна петуха, глупых кур, меланхоличных коз. Когда тем почти не осталось, он вдруг взял да и рассказал новой знакомой о том, как отрубил курице голову, а та вырвалась и побежала как есть без головы. Ему это показалось очень забавным.

      Лида замерла, улыбка сошла с её лица.

      – Ты что, правда кур убиваешь?

      – Ага, – радостно подтвердил Витя. – И поросёнка раз зарезал!

      – Какая же ты сволочь! – Лида спрятала лицо в ладонях. – Они же тоже живые. Они же жить хотят!

      Витя разозлился:

      – Можно подумать, ты мяса не ешь! Не ешь? Да?

      – Ем. Просто это не то…

      – Чистоплюйка! – не унимался Витя. – Зверьков ей жалко! Сама жрёт за обе щёки! И сандалетки вон кожаные!

      Лида истерично хихикнула:

      – Гад! Сволочь! Живодёр! И вообще… вообще… нет такого слова «сандалетки»!

      Она повернулась и побежала прочь. Метров через пятьдесят остановилась и закричала:

      – Ничего они не кожаные!

      Витя плюнул и повернул уже было к дому, как заметил бежавшего по другой стороне улицы Мишку Горбача. Мишка резво нёсся к сараям, из кармана торчало бутылочное горлышко. Забыв про крыльцо, Витя рванул следом. В голове стучало дурацкое слово «сандалетки».

      Это от мамы и от бабушки тоже. Передалось по цепочке. Витя, конечно, выучился по-правильному говорить, а вот у мамы в речи постоянно «звОнит», «пОняла», «ложит», «кухонный», «морква» да «свикла». Отчим бесится. Говорит, что она его позорит. Он-то себя городским считает, образованным. Ну, да высокообразованный охранник на проходной. Понятно, что в городе кроме завода и пойти некуда и все профессии важны, но гонору у отчима сверх меры для своего положения.

      Витя думал, что мама оттого так мало говорит, потому что не может запомнить, как правильно. Сидела один раз в комнате и сосредоточенно какую-то книжку изучала. Читала старательно по слогам, учила. Витя увидел, что это школьный