Жизнь и труды Марка Азадовского. Книга I. Константин Азадовский

общества (см. главу VIII), не мог пропустить такого события. При этом ему казалось желательным, чтобы на выступлении Озаровской и Кривополеновой присутствовали также его воспитанники – ученики 5‑го класса Шестой гимназии (разрешение было дано С. Ф. Ольденбургом и Ю. М. Шокальским)520. Видимо, с этого вечера в Русском географическом обществе и берет начало дружба М. К. с Озаровской, продолжавшаяся до последних лет жизни Ольги Эрастовны521.

      В начале 1917 г. М. К. пытался устроить в Шестой гимназии фольклорную выставку. В связи с этим он писал фольклористу и этнографу Б. М. Соколову (1889–1930), с которым недавно познакомился:

      К Вам у меня маленькая просьба. Я устраиваю в гимназии с учениками выставку народной словесности. Быть может, у Вас имеются дубликаты фотографий, помещенных в Вашей книге522. Фотографии певцов, сказочников, моментов свадебного ритуала и т. п. Словом, всего, что касается до фольклора. Если бы Вы нашли возможность пожертвовать их или дать на время, я был бы очень благодарен Вам523.

      Помимо Шестой гимназии М. К., окончив Одногодичные курсы, устраивается в Коммерческое училище в Лесном. К прошению от 9 мая 1915 г.524 он присоединяет свой Curriculum vitae. Этот текст, отражающий начальный период его научной жизни (1911–1915), содержит ряд важных уточнений к тому, что уже сказано выше:

      Окончил классич<ескую> гимназию в Иркутске весной 1907 г. Во время пребывания в Университете я занимался главным образом в семинариях проф<ессора> Шляпкина и ак<адемика> Шахматова, интересуясь преимущественно вопросами этнографии и уделяя особое внимание изучению народной словесности и языка.

      Кроме специальных и научных занятий я интересовался также вопросами родиноведения и принимал близкое участие в «Сибирском научном кружке» (где исполнял последовательно должности секретаря и библиотекаря), а также и в деле организации научных экскурсий сибирского студенчества для изучения родного края. Лично мною выполнен ряд этнографических и археологических работ, поступивших в Музей антропологии и этнографии Императорской Академии наук525. Деятельность свою в этом направлении я продолжал и по окончании Университета в качестве действительного члена Общества изучения Сибири и улучшения ее быта. Летом 1911 года мной была предпринята специальная поездка в Финляндию для ознакомления с постановкой дела изучения родины526.

      Благодаря поддержке Академии наук я получил возможность осуществить некоторые из намеченных еще в Университете планов, и в начале 1914 года по поручению и на средства Отделения русского языка и словесности Императорской Академии наук мною была предпринята трехмесячная поездка по казачьим селам Амурской области для собирания произведений народного творчества и диалектологических материалов.

      Краткий отчет о поездке напечатан в Отчете И<звестий> А<кадемии> Н<аук> за 1914 г. и в местных газетах (в сокращении) – доклад, читанный мною в заседании историко-археологического

520

ЦГИА СПб. Ф. 458. Оп. 1. № 2503. Л. 9–10.

521

В библиотеке М. К. хранились книги Озаровской с ее дарственными надписями, в частности: Д. И. Менделеев: Воспоминания. Л., 1929; «Пятиречие»: Сборник сказок. М., 1931.

522

Имеется в виду кн.: Сказки и песни Белозерского края. Записали Борис и Юрий Соколовы. (С вводными статьями, фотографическими снимками и географической картой). М., 1915.

523

ОРФ ГЛМ. Фольклорный архив. Ф. 50. № 21. Л. 2.

524

ЦГИА СПб. Ф. 357. Оп. 1. № 86. Л. 15.

525

Какие именно этнографические и археологические «работы» были переданы М. К. в 1914–1915 гг. в Музей антропологии и этнографии, неизвестно.

526

См. отголоски этой поездки в статье «Родиноведение и студенчество»: «Финляндия, пожалуй, единственная страна, где интересы родиноведения можно назвать доминирующими и где в тесном единении слились работы в этой области правительства, ученых обществ, и частных лиц, и союзов. В Гельсингфорсе на одной из главных улиц красуется величественное здание студенческого дома <…>. И на его фронтоне вырезана гордая и трогательная надпись: „Spei suae dedit patria“ („Своей надежде дарит отечество“)» (Приамурье. 1914. № 2309, 7 мая. С. 2).