Жизнь и труды Марка Азадовского. Книга I. Константин Азадовский

его работе в этой петроградской гимназии сохранилось немного сведений, но и того, что известно, достаточно, чтобы сделать вывод: молодой учитель стремился по возможности осуществить намеченную им в «Тезисах» «родиноведческую» программу. Так, он предлагал устроить в январе 1917 г.– совместно с учениками пятого класса – выставку по народной словесности. Желая привлечь к этой работе членов родительского комитета, он выражал готовность выступить перед ними с докладом по данному вопросу509.

      Среди коллег М. К. по Шестой гимназии следует выделить Михаила Николаевича Куфаева (1888–1948), виднейшего впоследствии библиографа, книговеда и историка русской книги. Одногодок М. К., окончивший в 1911 г. Историко-филологический и Археологический институты в Петербурге, Куфаев преподавал в 1910‑е гг. русскую словесность в столичных учебных заведениях и, видимо, уже тогда проявлял интерес к «психофизиологии библиофильства»510. В Шестой гимназии он вел, кроме того, исторический кружок. Можно предположить, что понимание библиологии и библиографии как отраслей филологической науки у Азадовского и Куфаева решительно не совпадало, но любовь к книге и собирательству не могла не сблизить молодых преподавателей. Следует добавить, что Шестая гимназия обладала прекрасной библиотекой, и многие преподаватели участвовали в ее комплектовании; вопрос о приобретении того или иного издания обсуждался, как правило, на заседаниях Педагогического совета.

      Зато со старшим своим сослуживцем Николаем Севостьяновичем Державиным у М. К. сложились в ту пору деловые и при этом доверительные отношения. Ученый-славяновед, опубликовавший уже в начале ХХ в. несколько работ по болгаристике, а также методике преподавания русского языка и литературы в средних учебных заведениях, Державин был тогда заметной фигурой в столичном филологическом мире и, видимо, одним из тех, кто решительно поддержал М. К. в его первых шагах на научном поприще. В течение последующих десятилетий М. К. и Державин поддерживают отношения, обмениваются своими работами. В декабре 1927 г., когда Державин праздновал свое 50-летие, М. К. послал ему из Москвы несколько приветственных слов. «В сутолоке Съезда511, между двумя заседаниями, – говорилось в его коротком поздравительном письме, – трудно сосредоточиться, чтобы успеть и суметь написать все, что хотелось бы. За время нашей связи ведь много накопилось – Вы хорошо знаете мои чувства»512.

      А для сборника к 50-летию научной деятельности Н. С. Державина513 М. К. готовил «заметку» (так ее называет Л. В.514) «Историческая справка о термине „народность“». Издание, запланированное на 1948 г., не состоялось.

      М. К. был близко знаком и с сыном Н. С. Державина, впоследствии переводчиком, сценаристом, литературным и театральным критиком, сотрудничавшим с В. Э. Мейерхольдом и близким в 1920‑е гг. к кругу М. А. Кузмина. К. Н. Державин (1903–1956) учился в той же Шестой гимназии, и М. К. горячо поддерживал своего питомца в разного рода литературно-театральных начинаниях

509

ЦГИА СПб. Ф. 458. Оп. 1. № 2801. Л. 47 (протокол заседания Педагогического совета Шестой гимназии от 1 ноября 1916 г.).

510

Одна из наиболее известных работ М. Н. Куфаева на эту тему («Библиофилия и библиомания») увидит свет в 1927 г. (переиздана в 1980 г.).

511

Имеется в виду 3‑я Всероссийская конференция по краеведению, участником которой был М. К.

512

СПбФ АРАН. Ф. 827. Оп. 4. № 2. Л. 3.

513

«…Н. С. Державин – мой старый учитель. Нельзя не дать приноса в его сборник», – писал М. К. в сентябре 1947 г. Г. Ф. Кунгурову (ЛНС. Т. 8. С. 256).

514

См.: Азадовская 1978. С. 211. Сохранился набросок этой работы под названием «История термина „народность“» (87–25). На л. 2 сверху – помета рукой М. К.: «Для сборника Державина».