Девочки. Повести, рассказ. Анжелика Королёва

какие черти, чё несешь-то?

      – А-то ты не знашь какие!

      – Заговорили его? Ей-богу, чё попало мелете! – немного дразнясь, ответила одна из баб.

      – Да кому он нужен, хлипенький какой-то мужичишка-то?

      – Ясно кому. Сучка эта, Надька, постаралась, она же тоже с им таскалась.

      – Кака Надькя? Баринова, што ль?

      – А кто у нас ещё такое может?

      – Ды хвытает погани-то.

      – Не-не, это она, у иё и мать колдует.

      – Ой, ну прям убила она его?

      – А чё, у них это легко делатса. Приворожила, хвостом повертела перед им, сделал чё хотела, пошептала на воду, вот он и сотворил с собой.

      – Ой, ну прямо пошептала на воду – и всё, убила!

      – Девки, ну чё вы, не знаете, что ль? Полно таких по деревням. И килу нашлют и чирей. Порчу сделают, как с добрым утром. Вон нашу бабу Глашу взять.

      – Ну да, я свою Аленку на днях к бабе Нине водила. Извел девку чиряк под мышкой, всё там расторабанило. Она поговорила чё-то, на воду поплевала, поводила руками, мази дала. Два раза к ей ездили, всё сошло, а до этого две недели девка маялась.

      – Так сделали на её и на Хомяка тоже! Только вот кто, надо покумекать.

      – А чё тут кумекать, Надька и сделала, надоел, видать.

      – Так она давечь вон путалась с им, видели их.

      – Дак чё?! Лёшка, мужик-то её, тоже уж догадывался, на весь подъезд тогда орал.

      – Чё орал?

      – Я ття перееду, грит, тварь, когда-нить! Про Хомяка-то. Может, и переехал?

      – Да чё ты несешь-то, у него машинешка – газ шесят шесь. На ней щебень не возят.

      – Ну, ты прям всё знаш, кака машина, чё кто возит?! На ей чё, человека переехать нельзя?

      – Ак, я с ими работала ж, чё не знать-то.

      – При чем здесь щебень, запутали меня совсем.

      – При том, что там щебень был навален.

      – Так одно другому не мешат.

      – Ой, чё спорите, не мог Лёха это сделать, он поорет-поорет да отходит.

      – Да уж! Это на его не похоже, бесхарактерный он. Скока ему говорили: «Сучка не захочет, кобель не вскочит», так нет, всё верит своей потаскушке.

      – Ну да, было б на чё смотреть! Рожа у её страшная, вечно недовольная, на голове чё попало, химка эта, не пришей к манде рукав.

      – Так чё ей тебе улыбаться-то, ты же не мужик?

      – Да они чё-то и без улыбаний к ней липнут.

      – Ну и не завидуй! У тебя свой есть, тебе-то что?

      – Ой, не говори, она мне вообще кобылу напоминат, лошадинна така харя!

      – Не, ну правда, чё они в ей находят?

      – Видать, шибко хорошо одно дело делает!

      – Видать… – наступило небольшое затишье.

      – Жалко Хомяка-то! Как его звали хоть?

      – Ликсандр вроде?

      – Точно! Сашка… Хороший был мужик!

      – У неё таких хороших – пруд пруди, а тут семья без кормильца.

      – Не говори.

      – Так это когда случилось-то?

      – Да два дня назад. Завтра уж хоронить будут.

      – Надо сходить на похороны.

      – Пойдем, конечно.

      Они опять затихли.

      – Ладно,