Белая вежа, черный ураган. Николай Черкашин

эрудитом – кроме восточной медицины он был весьма сведущ в живописи, в ботанике, в истории, и даже геодезии, поскольку начинал свою трудовую деятельность землемером. Именно он, Матвей Матвеевич, и объяснил новому хозяину дворца, что на полотне художник такой-то (Васильцов фамилию не запомнил) изобразил аллегории Мужества, Тревоги и Отчаяния, наблюдающие за битвой. Больше всех ему нравилась дева с кинжалом в руке – Мужество. Такая за себя постоит. Она еще и Отчаяние утешает. Молодец, наш человек!

      И кресло, и картину Васильцов велел перенести в свой кабинет.

      А еще от прежних хозяев во дворце остались матерый рыжий кот, который охотно откликался на новую кличку Черчилль, и большой беспородный пес Гай. Оба были зачислены на штабной кошт. Оба прекрасно справлялись со своей задачей – снижать нервное напряжение сотрудников штаба дивизии.

      Полки, а также отдельные дивизионы и батальоны дивизии были расквартированы в окрестных селах и деревнях. И в парке, и на улицах, и во всех магазинах городка всегда мельтешил военный люд, так что создавалось впечатление, что это не город вовсе, а военный лагерь.

      Беда, с которой столкнулось командование дивизии, состояла в том, что на территории, которая отводилась 49-й дивизии, фактически не было помещений, приспособленных для размещения войск. Уж если в самом поветовом центре, в Высоком, кроме усадьбы графа Потоцкого, некуда было приткнуть даже охранную роту, то что говорить об остальном казарменном фонде. С большим трудом расположили два батальона 15-го полка и 79-й батальон связи.

      В местечке с населением в шесть тысяч человек не нашлось свободных помещений для воинского постоя. Из шестисот домов почти все – деревянные хаты, кроме нескольких школ, мукомольни да двух спиртовых фабрик. Полковнику Васильцову надо было за считанные месяцы до зимних холодов разместить здесь тысячи красноармейцев, а кроме них – коней, автомашины, орудия, трактора, танки… В окрестных местечках тоже было тесновато. Пришлось разбросать дивизию по полкам и дивизионам в ближайших селах, в городках, станциях… Некоторые из них уже были заняты, как те же Семятичи: там уже квартировал штаб соседней 113-й стрелковой дивизии, прибывшей сюда в апреле 1941 года. Пришлось изрядно потесниться разведбату 49-й дивизии[3]. Ни одна местность в СССР, а может быть, и во всем мире не была столь насыщена войсками и боевой техникой, как эти приграничные области Белоруссии. Запад дышал угрозой, и это смертное дыхание вызывало прилив воинской силы со всем ее грозным железом и огнем, упрятанным в корпуса бомб и гильзы снарядов. Повсюду равняли грунт под взлетно-посадочные полосы, выли лесопилки, вырабатывая брус и доски для казарменных бараков. Повсюду строились, зарывались в землю, бетонировали котлованы под бункеры – готовились к неизбежному…

* * *

      Чаще всего полковник Васильцов отправлялся в недалекое местечко Волчин[4], где располагался

3

222-й полк получил в свое распоряжение станцию Черемха. 212-й полк оказался в самых худших условиях. Станция Нурец не имела никаких условий для размещения почти трех тысяч красноармейцев.

4 166-й гаубичный артполк разместился в м. Мелейчицы. 31-й артполк получил в свое распоряжение фольварк Александрия и помещичью усадьбу под штаб. Рядом, в селе Огородники, поселились на правах временных квартирантов семьи командиров.

4

Во́лчин— местечко в Брестской области на реке Пульва, в 10 км от Высоко-Литовска. В XVI веке местечко Волчин принадлежало Сапегам, Флемингам, Чарторыйским, Пусловским и Нарбутам. В 1938 году в Волчинском храме были перезахоронены останки Станислава Августа Понятовского, которые были перевезены из Ленинграда в 1938 году. Найденные на чердаке бывшего Казанского собора королевские останки передали Польше. В Польше посчитали возвращение праха горе-короля плохим предзнаменованием, пытались углядеть в этом акте скрытый намек, мол, де через год Польши снова не станет, как и при короле Понятовском.