Бегство в пустоту. Александр Чернов

дом Ивана Царапкина, и вы на месте покажете мне, где произошло преступление и что вы видели в доме Ивана в тот день, когда нашли его труп, и как действовали.

      – Не затруднит, конечно, – пожал плечами штангиста Никольский. – У вас, что, есть от дома Ивана ключи?

      Я достал из кармана ключи на колечке, которые мне дали во дворце-замке Наталии Владиславовны Царапкиной, и позвенел ими.

      – Как видите.

      – Ну, что ж, – сказал Андрей и нетерпеливо побарабанил двумя указательными пальцами обеих рук по столу. – Пойдемте. Только недолго. У меня есть кое-какие дела по хозяйству.

      – О, нет! – я поднял перед собою руки – так поднимают их при личном досмотре. – Я отниму у вас буквально несколько минут.

      Мы уж собрались было подняться из-за стола, как в этот момент вдруг открылась дверь дома и на крыльцо вышла женщина, примерно одних лет с Андреем, одетая в короткий, веселенькой расцветки халатик. У нее было округлое лицо, губки бантиком, курносый нос, поросячьи глазки и торчащие в разные стороны как у Пеппи Длинный чулок рыжие волосы. До габаритов Андрея ей было далеко, но тем не менее в будущем она обещала его догнать. А сейчас она была, если немного перефразировать слова героя из одной из миниатюр Геннадия Хазанова, не жирная и рыжая, а полненькая и рыженькая. И что только едят в доме у этих Никольских?

      – Дорого-ой, – пропела было женщина и вдруг осеклась, увидев меня. – О, Андрюша, у тебя гости? Обед готов. Может быть, предложишь своему знакомому пообедать с нами, я уже накрыла на стол.

      – Дорога-ая, – пропел в ответ хозяин дома голосом певца из византийского хора кастратов. – Спасибо большое, но нет. Мой знакомый только что из-за стола, поэтому обедать он не будет. И уже уходит домой.

      С этими словами Андрей поднялся. Женщина приятно улыбнулась.

      – Жаль. Я приготовила борщ, пирожки, порезала солененькие огурчики, сало…

      Так вот чем питаются в доме у Никольских, нагуливая бока. Честно говоря, я был не прочь приобщиться к их диете. Я сглотнул слюну, пожалев, что сам поставил себя в дурацкое положение в самом начале своего знакомства с Никольским, отказавшись от какого-либо угощения в доме хозяина и волей-неволей тем самым отверг, судя по воркованию парочки супруги Андрея Никольского, приглашение на обед.

      – Спасибо, мадам, я в самом деле ухожу. – Я тоже встал.

      Женщина, очевидно, была доброй. Она с добродушным видом хлопнула себя ладонями по бокам, как курочка хлопает крыльями, и сказала:

      – Ну, как хотите.

      – Оля, я через несколько минут вернусь, – сказал Андрей супруге, двинувшись по дорожке мимо крыльца к воротам. – Ты пока не наливай борщ, вернусь, будем обедать.

      Я, двигаясь по дорожке, помахал женщине на прощанье рукой и свернул вслед за Андреем к воротам. Мы вышли со двора дома Никольских, перешли дорогу и приблизились к забору, огораживающему дом и прилегающий к нему участок, принадлежащий ныне покойному Ивану Царапкину. Забор обычный – метр восемьдесят в высоту,