Это как день посреди ночи. Ясмина Хадра

ходил предварительно разведать обстановку.

      Жермена принесла графин и налила мужу стакан воды, который тот осушил одним махом.

      Увидев, что я стою посреди гостиной, она показала на потолок и сказала:

      – Жонас, подожди меня в своей комнате. Нам с тобой нужно будет повторить пройденное.

      Я сделал вид, будто поднимаюсь по лестнице, на мгновение замер, затем спустился на несколько ступенек и прислушался. Название Женан-Жато заинтриговало меня, и я решил узнать, что же скрывается за дядиным огорчением. Может, с моими родными приключилась беда? Может, отца уличили в убийстве Эль Моро и арестовали?

      – Рассказывай, – тихо попросила Жермена.

      – Что тебе рассказывать? – устало ответил дядя.

      – Ты виделся с братом?

      – Его дела плохи, выглядит хуже некуда.

      – Ты дал ему денег?

      – Куда там! Когда я сунул руку в карман, он вскинулся, будто я собирался достать оружие. «Я не продавал тебе ребенка, – молвил он, – а отдал его тебе на попечение». Я даже не могу тебе передать, как это меня потрясло. Иса катится вниз. Глядя на него, я начинаю опасаться худшего.

      – Что ты имеешь в виду?

      – Все проще простого. Если бы ты только видела его глаза! Он похож на зомби.

      – А Жонас, ты поведешь его завтра повидаться с матерью?

      – Нет.

      – Но ты же обещал.

      – А теперь передумал. Он только-только стал выбираться из этой клоаки, и я не хочу, чтобы он в нее вернулся.

      – Махи…

      – Не упорствуй. Я знаю, что не должен этого делать. Отныне наш мальчик будет глядеть только вперед. Позади у него одна лишь скорбь и уныние.

      Я услышал, как Жермена нервно заерзала на стуле.

      – Ты слишком рано опустил руки, Махи. Брат в тебе нуждается.

      – Думаешь, я не пытался? Иса настоящий детонатор, стоит его чуть-чуть задеть – и он тут же взрывается. Он не оставляет мне ни единого шанса. И если я протяну ему руку, он отхватит ее до самого плеча. В его глазах все, исходящее от других, не что иное, как милостыня.

      – Ты не другие, ты его брат.

      – Полагаешь, он этого не знает?.. В его бедовой голове это одно и то же. Мой брат не желает признавать, что скатился ниже некуда, и именно в этом заключается его проблема. Теперь, когда от него осталась лишь тень, все яркое и сияющее его обжигает. Да и потом, он на меня обижен. Ты даже представить себе не можешь, до какой степени. Он считает, что, если бы я не уехал, вместе мы могли бы спасти нашу землю. И сегодня уверен в этом куда больше, чем раньше. Я не сомневаюсь, что подобные мысли стали для него навязчивой идеей.

      – Но ведь он чувствует себя виноватым из-за тебя…

      – Возможно, однако для него это превратилось в манию. Я его знаю. Он молчит, но беспрестанно копит в душе злобу на меня. И презирает. В его глазах я продал душу дьяволу, отрекся от семьи, женился на женщине не нашей веры, сбыл по дешевке нашу землю, чтобы купить в городе дом, сменил гандуру на европейский костюм. И даже если до сих пор у меня на голове феска, он упрекает меня в том, что я выбросил на помойку свой тюрбан. Мне с ним никогда не найти