Это как день посреди ночи. Ясмина Хадра

покровом темноты тайком за мной наблюдает. Моего лица будто коснулась ледяная рука, волосы на голове встали дыбом, дыхание пресеклось. На улице полная луна заливала серебром окрестности. В решетках ограды завывал ветер, порывы которого клонили деревья. Я зажмурился и с силой вцепился в простыни. Ледяная рука никуда не делась. Присутствие постороннего ощущалось все явственнее. Я чувствовал, что он стоит в изножье кровати, в любую минуту готовый на меня наброситься. Сердце у меня чуть не разрывалось. Я открыл глаза и вдруг увидел статую, медленно вращавшуюся на камине. Она не сводила с меня незрячих глаз, губы ее застыли в печальной улыбке… Я в ужасе спрыгнул с кровати и спрятался за спинкой. Статуя крылатого мальчика вывернула шею, чтобы устремить на меня взгляд, и ее чудовищная тень закрыла собой всю стену. Я нырнул под кровать, завернулся в простыню, капитулировал, сделался совсем маленьким и вновь закрыл глаза, уверенный в том, что, если опять их открою, мне в лицо будет смотреть та же рукокрылая статуя.

      Мне было настолько страшно, что даже не знаю, уснул я или потерял сознание.

      – Махи!

      От этого крика я подпрыгнул и ударился головой о пружины матраса.

      – Жонаса в комнате нет! – вопила Жермена.

      – Как это нет в комнате? – вспылил дядя.

      Я слышал, как они забегали по коридору, стали хлопать дверьми и носиться по лестницам.

      – Из дома он не выходил. Входная дверь заперта на ключ, – сказал дядя. – Балконная дверь, ведущая на веранду, тоже закрыта. А в туалете ты смотрела?

      – Я только что оттуда, там его нет, – паниковала Жермена.

      – А ты уверена, что он не в комнате?..

      – Говорю же тебе, его в постели нет…

      Они бросились на первый этаж, стали двигать мебель, затем вновь поднялись по лестнице и вернулись в мою комнату.

      – Боже мой, Жонас! – закричала Жермена, увидев меня сидящим на краешке кровати. – Где ты был?

      Весь правый бок у меня онемел, суставы болели. Дядя наклонился, чтобы рассмотреть небольшую шишку, надувавшуюся у меня на лбу.

      – Ты что, упал с кровати?

      Я онемевшей рукой показал на статуэтку и сказал:

      – Она крутилась всю ночь.

      Жермена тут же принялась надо мной кудахтать:

      – Жонас, ангелочек мой, что же ты меня не позвал? Ты же весь бледный. Я на тебя в обиде.

      Следующим вечером в моей комнате не было ни статуи крылатого мальчика, ни распятия, ни икон. Жермена уселась рядом с моей кроватью, стала рассказывать разные истории, перемежая арабские и французские слова, и гладила меня по волосам до тех пор, пока я не унесся в царство снов.

      Прошло несколько недель. Я очень скучал по родителям. Жермена не жалела сил, чтобы сделать мою жизнь радостной и приятной. Утром, отправляясь за покупками, она брала меня с собой, водила по магазинам, и домой я теперь не возвращался без конфеты или игрушки в руках. После обеда она учила меня читать и писать. Ей не терпелось записать меня в школу, но дядя не хотел торопить