Всё, что ты потерял. Фантастика. Рассказы. Сергей Грачев

невероятные события.

      – Зря ты все-таки не доверяешь старым корешам. Я ведь с открытой душой.

      – Митяй, мне иногда кажется, что ты начисто забыл русский язык.

      – Ладно, – примирительно отозвался Жмуров, сделав кислую мину. И – вновь стальные искорки в зрачках. – Ты, главное, заходи, не стесняйся. Чего уж там…

      «Всё, надо срочно уезжать отсюда подальше. – Ефим пожалел, что не захлопнул Жмурова в погребе и не смылся сразу. – Домой, немедленно домой, в город – к людям, Марии, врачам – лечиться от неврастении. Немедленно к железнодорожной станции, в город! Может, все пройдет еще; может, здесь поле какое-нибудь, зона, аномалия.

      И он поспешил к станции.

      Оказывается, уже начинало темнеть. Как он мог столько просидеть у Жмуровых? Правая вытащила из кармана тетрадку.

      – Ты почему пить не давала?

      «Я не пью», – вывела Правая.

      – Совсем?

      «Да».

      – А при чем здесь я?

      «Мы – одно целое».

      – Ты что? Пианистка?

      «Не знаю, тебе это не кажется странным?»

      – Мне, если говорить по совести, странным кажется многое. Слишком многое.

      «Пора разобраться».

      – Попробуй, если у тебя свежая голова.

      «У нас с тобой одна голова».

      – Ещё бы! Лучше ответь, почему, имея одну голову, мы общаемся с помощью этой паршивой тетрадки?

      «Неужели тебе непонятно? Видимо, у тебя куриные мозги».

      – А у тебя какие?!

      «Обратной связи пока нет, но она будет, когда ты сумеешь хорошо сосредоточиться, – Ефим споткнулся и едва не упал очками в грязь, но неведомая сила вновь пружинисто подбросила его, подняла на ноги. – Главное, чтобы не мешали. Попробуем, когда будем ложиться спать… Мозг человека – самая сложная система, возникшая в живой природе. Нельзя не удивляться его противоречию: в нем спокойно уживаются мои мысли и твое мышление курицы».

      – Остришь? Весело, значит. Говори по существу, а то тетрадь поддерживать не буду.

      «А что мне, по-твоему, делать? Ты совершенно беспомощен и ведешь себя так, словно меня и нет совсем! Разве плохо уметь играть на рояле?»

      – Придумала тоже!

      «Ко всему прочему ещё и Мария твоя…».

      «О, боже! Мария!» – Платов застонал. Лучше бы не вспоминала. Конечно, можно считать, что в мужчине есть нечто от женщины, а в женщине – от мужчины, но не до такой же степени!

      Он не замечал, что плетется по самой грязи, что ботинки намокли, а брючины забрызгались до колен.

      – Ты не боишься, что плохо кончишь?

      «Вообще-то не хочется нас с тобой приравнивать к приматам, но именно с них и стоило начать. Животные тоже бывают умными и глупыми…»

      – Почему «тоже»? Ты без оскорблений не можешь?

      «…Это знали Бюффон и Кондильяк, Ламарк и Дарвин, разумеется. Последний и сказал, что утверждение, отрицающее постоянное усовершенствование животных в своих способностях ума, ни