Российские пианисты ХХ века. Елена Федорович

обучения свидетельствует то, что, как он сам говорил, через его руки прошли сотни учеников всех степеней одаренности – от музыкально почти дефективных до гениальных, со всеми промежуточными стадиями. Он настаивал на том, что обучать музыке нужно всех: «…и такой (музыкально почти дефективный) должен учиться музыке, музыка – орудие культуры наравне с другими». Он протестовал против распространенной среди педагогов-музыкантов «…установки на какой-то общий (воображаемый) средний тип учащегося, тогда как мы знаем по опыту, что учатся музыке… и минимально одаренные, и гениально одаренные, живые, реальные люди и что в действительности все ступени и градации между бездарностью и гением заполнены, и как заполнены! С сотнями и тысячами вариантов и уклонений в ту или иную сторону, в зависимости от личных свойств имярека. Вывод ясен: в каждом данном случае „работа над художественным образом“ будет выглядеть по-разному».

      Нейгауз, таким образом, являлся носителем совершенно уникального в своем роде опыта: он успешно занимался и с представителями подавляющего большинства обучающихся музыке («минимально одаренными»), и с гениальными учениками. Трудно представить разнообразие методов обучения и воспитания, которые применялись в его классе. Даже в период преподавания в Московской консерватории, когда в классе Нейгауза уже были сконцентрированы преимущественно талантливые ученики, перед ним стояли очень разные задачи.

      О Генрихе Нейгаузе говорили, что он воспитал сотни одаренных пианистов, десятки талантливых и двух гениальных: Эмиля Гилельса и Святослава Рихтера. С именем первого связана редкая для Нейгауза педагогическая неудача: он не смог сразу по достоинству оценить масштаб дарования молодого пианиста, и отношения с Гилельсом у него не складывались. Тем не менее, в трагический для Нейгауза и всех его учеников момент, когда Генрих Густавович в начале войны был арестован за свое немецкое происхождение, именно Гилельс спас ему жизнь и свободу, обратившись для этого к самому Сталину. Что касается Рихтера, то для него Нейгауз, напротив, стал фактически единственным учителем, сформировавшим этого уникального музыканта1. Нейгауз не только подготовил Рихтера как пианиста, но и посвятил своему великому ученику множество восторженных слов в статьях и книге.

      Важнейшим воспитывающим фактором в педагогике Г. Г. Нейгауза была заинтересованная и восторженная атмосфера, в которой проходили занятия и которая в одинаковой мере окружала учеников самой разной степени одаренности. При этом Генрих Густавович не скрывал своих пристрастий, бывал порою субъективен и не всегда сдерживал эмоции. Тем не менее, ученики прощали ему все за его талант, неравнодушие и любовь к музыке. Кроме собственных учеников, на его уроках в Московской консерватории обычно присутствовали студенты других специальностей и даже не только пианисты, преподаватели музыкальных

1

Не следует забывать, что музыканты такого масштаба одаренности, как Гилельс и Рихтер, – автодидакты, и любой педагог лишь направляет их развитие.