Женщина forever. Откровенная проза. Любовь Ржаная

что-то и из Галича, и из Высоцкого, а играл на гитаре классно.

      Всего на год он был моложе ее, но мысль подружиться с ним сначала так просто, а потом по-взрослому, даже не пришла ей в голову. Он был коллега и почти как младший брат.

      В следующую темную ночь без электричества (ветер часто рвал провода на столбах за околицей) часа три она ему пересказывала без умолку только что прочитанный роман «Богач, бедняк» Ирвина Шоу (через год вышла его экранизация). Пересказывала подробно, владея речью великолепно, без повторов и всяких «м-м…». Он был восхищен и дивился ее памяти. Казалось, из этого может что-то вырасти: симпатия была обоюдной. Но…

      Не воспринимала она его как мужчину.

      А тут случилось досадное, глупое, нелепое приключение, весьма легкомысленное. К учителям-математикам, семейной паре, приехал в гости родственник лет тридцати, инженер, и они пригласили ее к себе на ужин. Познакомить с гостем хотели. А ведь он был женат. Может, надумал разводиться? Может, на что-то легкое надеялся?

      После ужина пошел ее провожать, но заманил на проселочную дорогу, и там они так весело болтали, хохотали, дурачились! Однако не лез к ней и не пытался обнять. Да еще завалить в сугроб, на морозе.

      Сияла ночь: на темном бархатном куполе неба мерцали звезды, выкатилась серебряная полная луна, ослепительно белый снег искрился и похрустывал под ногами… в отдалении светились окна избушек, столбами цвета парного молока стоял дым над крышами…

      Кажется, хрестоматийно и заезженно, но она все это видела и помнит как сейчас… Помнит, какое ликование охватило ее, какая жажда жизни, ощущение своей молодости и будущего бессмертия, под этим черным необъятным небом…

      Придумывались какие-то рассказы, с языка легко слетали шутки…

      Он тоже смеялся и шутил.

      Она хохотала от души. От скуки ведь помрешь в той глухомани, куда перебралась. Там даже озера не было, а рос какой-то чахлый лес, в основном кустарник. Ах, как она тосковала по тем соснам и березам… Но возвращаться не планировала. Да никто и не звал.

      Наконец дошли до избы, состоявшей из двух половин, с общим коридором. Оказавшись в сенях, он бросился на колени и стал целовать ее ноги, заледеневшие в капроновых чулках.

      – Снегурочка моя… Людочка… хохотушка… не прогоняй!

      Она сначала отталкивала его, а потом вроде бы успокоилась… со смехом открыла свою дверь. И конечно, как они топали в коридоре, а потом хохотали в комнате, да еще скрипела ее койка (надо же, опять железная) – все было слышно соседу. А к нему еще и бабушка в тот вечер приехала, пирожков привезла…

      Что они слышали через тонкую фанерную стенку? Огорчило ли их легкомысленное Людочкино поведение? Кажется, бабушка уже принимала ее за невесту Сашеньки…

      Между тем, бросилась на кровать только Людмила. Она легла наискосок, свесив ноги, с которых мужчина оторопело снимал сапожки. Он грел горячими руками ее ступни и целовал колени. И смотрел на нее восхищенно