Бенефис Сохатого. Алексей Полилов

наследив на снегу, траве или по чернотропу. Всё это ему и самому было по душе, не сравнить со школьной зубрёжкой скучных, ненужных для жизни предметов и дисциплин. Выстраивать из незначительных примет и следов образную картинку лесных сцен и событий всегда было интересно. Соответственно сам старался не оставлять после себя никаких следов, ну или сводить их к минимуму, не привлекающего чужого внимания. Ещё бабушка Евдокия учила, чтобы лес слушала душа – көрсүк. Тогда слух и зрение отходят на второй план, уступая место изначально свойственному настоящему охотнику качеству – чутью. С привычным человеку обонянием это не имело ничего общего, а было некой интуицией или наитием, помогавшим охотнику взять добычу. Сама бабушка всегда знала где искать нужного ей зверя. Учила внука настраиваться на него и интуитивно выходить на след. А дед, по её словам, умел даже выводить зверя под выстрел. Но в этом Тимур не преуспел, если честно. Да и бабка не настаивала, упомянув о том, что это умение приходит с возрастом. Не физическим, а духовным. Что это означает, он тогда не понял.

* * *

      Идти пешком по лесу ещё чем хорошо? Думается при этом легко и продуктивно. Любая проблема или задача обязательно находит своё решение, причём довольно быстро. Сейчас Тимур как раз и действовал в соответствии с принятым чуть ранее решением. Он шёл к дальнему солонцу, где для контроля и наблюдения за зверем стояла его личная фотоловушка. Её предстояло установить на новом месте – там, где по его предположениям находился тайник.

      Путь вышел не близкий. Десять километров в одну сторону, и одиннадцать в другую. Пока прошагал половину обратной дороги, день уже давно склонился к вечеру. Решил заночевать в лесу. Сложил таёжный костерок, заварил в жестяной кружке чай, и понемногу напряжение последних суток стало отпускать. Ровный и мягкий жар пламени грел тело и душу, вбирая в себя тревоги и заботы, и выбрасывая их сизым дымом во Вселенную, в самое звёздное небо. Тимур лежал у костра и улыбался, глядя в качающуюся туманную роззвездь Млечного Пути. Ему было хорошо, словно улетал на качелях назад в детство. На эфемерном пороге сна, перед тем, как сознание уже готовилось смежить веки, заметил шевеление на пляшущей границе света от костра. Точнее, услышал лёгкий шум. Чуть повернулся, вытащив из-под служившего подушкой рюкзака короткий ТОЗ-106 (в охотничьем обиходе – «кулацкая радость», заводской обрез 20 калибра). Опасности не ощутил, посему уложив ствол на сгиб локтя спокойно ждал, когда ночной гость соизволит подойти ближе.

      Он появился из тьмы постепенно, словно её сгусток, живущий своей жизнью. Сначала обозначился контур фигуры то ли пса, то ли волка, медленно и осторожно приближающегося к огню. Выйдя из темноты на свет зверь сел. Им оказался совершенно чёрной масти пёс, худой, в репьях и не совсем здоровый на вид. Посидев немного и впитав ребристым боком умиротворяющий жар костра лёг, положив на вытянутые перед собой лапы лобастую голову. Не рычал, не скалил пасть, даже смотрел в сторону, словно игнорируя присутствие человека. В его позе и поведении