Наездники. Кир Булычев

такой был разговорчивый, а вдруг замолчал на целых десять минут.

      – Я в пятом доме живу, – напомнила Верка, надеясь, что он тоже скажет, где живет. Может, он и хотел, но потом передумал.

      Олег пошел дальше, а Верка ступила в свой переулок и стала складывать зонтик, чтобы занести его в красный коттедж.

      Но она не успела дойти до коттеджа, как сзади послышался короткий крик, будто кто-то подавился и не может откашляться.

      Звук был негромкий, но злой – Верка тут же кинулась обратно.

      Навстречу ей с Советской на Школьную катилась чья-то голова. Или белый мяч.

      Оказалось – кочан капусты. Но это Верка поняла потом.

      Она перепрыгнула через кочан и увидела лежащего на асфальте Олега Владиславовича: шляпа в стороне, ножки поджаты к животу, а вокруг, как яблоки в каком-то старом кинофильме, рассыпаны картофелины.

      Над Олегом стояла высокая манекенщица, которую Верка видела еще утром.

      Блондинка подняла чудесную длинную ногу, обтянутую рваным чулком, и ударила носком туфли Олегу в живот.

      – Ты что делаешь? – закричала Верка и кинулась на девушку.

      У Верки есть такое свойство характера – сколько раз в жизни ей это мешало: и били ее, и пороли, и ругали, и выгоняли. Но если она видела что-то для себя страшное или гадкое, то словно лишалась рассудка и непременно бросалась вперед. Нельзя бросаться – побьют, обругают, уничтожат! А ей плевать. Уже и ноги, и руки, и зубы – все работает, как у дикой кошки.

      Конечно, девушка кошачьей атаки не ожидала.

      Она завизжала и замахала руками, отбиваясь, а Верка работала своей сумкой, как дубинкой.

      И она не видела, что Олег Владиславович легко извернулся и дернул манекенщицу за ногу.

      Раздался треск и вопль…

      Олег стоял и смотрел на девицу, распростертую на земле. Валялась она неловко, подвернув ноги, закрыв глаза.

      – Спасибо, – сказал Олег Владиславович.

      Девушка застонала.

      – А я думала, что она убилась, – сказала Верка.

      – Будет жить, – ответил Олег, протирая очки, – но это не принципиально. В любом случае она – носитель, только использованный. Эндопаразитизм, тебе знакомо такое явление?

      – Ой, а вы ей ничего не сломали?

      Олег Владиславович стал оглядываться. Потом кинулся к забору. В траве валялась измятая шляпа. Он поднял шляпу, отряхнул, расправил и проворчал:

      – Может, и сломал, но это непринципиально.

      Девушка снова застонала.

      Ох и грязной же она была! Будто никогда не мылась. Волосы свалялись. Блузка разорвана, а от горла к животу шел разрез, красный и вспухший, кое-как заживший.

      – Надо «Скорую» вызвать, – сказала Верка.

      – Вызову, не беспокойся. Беги скорее домой и запри дверь.

      – А как вы «Скорую» вызовете?

      – Ты мне надоела, крошка, – огрызнулся Олег Владиславович. Он стоял скособочившись, держался за бок, плащ мокрый, вокруг рассыпана картошка.

      Олег покрутил шляпу в руках и вытащил из кармана мобильник.

      Верка пошла прочь. Она была