Наездники. Кир Булычев

понимали, что изменить ничего нельзя. Мать Верки погибла или пропала без вести пять лет назад, у отца новая семья, к тому же он выпивает и мало зарабатывает – ситуация тупиковая. Если Верка не пожертвует собой ради бабки, то никто старухе не поможет.

      Поэтому в больнице старались Верку подкормить, даже кое-какие вещи приносили для нее из дома, а Салима Махмудовна занималась с ней математикой. Верке разрешали из больницы звонить подруге в Москву, та говорила, что задали. Верка хотела учиться.

      Но народ в больнице был небогатый, даже Ванечка.

      Баба Элла не собиралась с собой кончать, это была психическая атака, но она не подействовала, потому что Верка отлично знала, что баба Элла с собой кончать не станет.

      Назавтра баба Элла велела получить пенсию по доверенности и купить конфеток, недорогих, но шоколадных.

      – Зубная паста кончается, не забудь другие шлепанцы, почти новые, в моей комнате под кроватью, а то стыдно перед персоналом… Ты чего не записываешь?

      В первые дни Верка записывала, а потом поняла, что все равно не сумеет выполнить все бабины поручения.

      – Я и так запомню.

      – Врешь, – сказала баба Элла, – но я не в том состоянии, чтобы приучать тебя к дисциплине.

      – Ну уж конечно.

      Начался обход. Верка подождала, пока Елена Борисовна бабушку посмотрит, мало ли что.

      Но ничего не понадобилось. Елена сказала, что прогресс есть, но пока медленный, – «возраст, ты же понимаешь, Верочка».

      Ее Верочкой тысячу лет никто не называл. И Верка подумала – вот попроси Елена что-то для нее сделать, хоть с крыши прыгнуть, – пожалуйста!

      На прощание Верка снова присела у бабиной постели и тихо спросила:

      – Неужели у тебя никакого загашника нет? Ну не может быть! Не такая ты.

      – Зачем это тебе?

      – Затем, что уколы надо делать.

      – Вот лучше напиши заявление на имя министра здравоохранения, чтобы мне как ветерану труда это средство выделили бесплатно.

      Лицо у бабы стало как у маршала Жукова под Берлином. Ну, Гитлер, погоди!

      Верка плюнула и пошла на улицу.

      Дождь перестал, но облака не разошлись. Он вот-вот мог вернуться.

      До электрички оставалось полчаса. Верка заглянула на рынок, купила огурец и помидор – решила устроить себе салатный праздник. А вот мороженое покупать не стала, хоть и очень захотелось. Человеку достаточно одного праздника, а то разбалуется.

      Середина дня, народу на платформе немного.

      И тут Верка увидела того мужчину, который помог ей взобраться на платформу. Ну того самого, в плаще и шляпе.

      Он нес тяжелую сумку с картошкой, а к пузу прижимал большой кочан капусты. Значит, он тоже припозднившийся дачник. Может быть, свою квартиру в Москве сдает?

      Мужчина увидел Верку и принялся кивать ей, как будто они были хорошо знакомы.

      Верка подошла к нему.

      За стеклами очков глаза мужчины казались увеличенными и растерянными.

      – Вы в больнице были? – спросил он и тут же продолжил: – А я решил, почему бы мне капусты не