Наездники. Кир Булычев

Может, и купят. А может, несчастливая собственность, медведь ему в душу!

      – Эта женщина купила дом?

      – Сомневаюсь. Они позавчера въехали, и, скажу тебе, без багажа. На джипе с чемоданами, но без ничего. Даже мебели не видать.

      – Там, наверное, своя есть?

      – То ли есть, то ли нет, то ли за год пришла в негодность. Как Маринка, пишет?

      Верка не ответила. Папаня отлично знал, если не забыл по пьянке, что Веркина мать погибла.

      – Бороться и искать, – торжественно сказал Папаня. – Найти и не сдаваться. Это слова, можно сказать, полярного героя капитана Скотта. Он не сдался, но погиб на обратном пути с Южного полюса. Бороться и искать. Ты свою маму хорошо поискала?

      – Я пошла, Папаня, – сказала Верка.

      Нос у Папани красный, а на конце повисла капля – дождевая, наверное.

      – Я не шучу, – сказал Папаня. – У меня есть предчувствие, что жива твоя мамаша, душевный человек крайней красоты и обаяния. Ты ее не помнишь?

      – Почему не помню? – взъярилась Верка. – Мне семь лет было. Я все помню.

      – Тогда – бороться и искать. Искать и искать! Мы в Арктике только так и боролись. Только не всех нашли. Папанина нашли, а Леваневского не отыскали. Тебе понятно? – Он не стал ждать ответа, а добавил: – Пойду, а то ларек закроют, и останусь я на всю ночь без живительной влаги. А если моя любимая явится во сне, а я трезвый?

      Тявкнула сирена «Скорой помощи».

      Верка обернулась. Белая машина с красной полосой тормозила у входа в переулок. Значит, Олег вызвал все же к бомжихе врачей.

      Даже стало легче.

      Неожиданно ворота коттеджа приоткрылись, и в щель протиснулся ребеночек.

      – Что? – крикнуло дитя. – Что происходит?

      Дитя смотрело на Верку настойчиво и пристально, как сова.

      – Прости, – сказала Верка. – Я зонтик хотела отдать.

      – Оставь себе, – махнул рукой ребенок.

      Верка кинула ему зонтик. Вот и хорошо – все сомнения позади.

      Она быстро пошла к дому.

      – Ты куда побежала? – возмутился ребеночек. Он шустро обогнал Верку и побежал перед ней задом наперед. Это было неприятно, к тому же Верка никак не могла понять, мальчик оно или девочка.

      – Ты не спеши, – говорило дитя. – Домой лучше не ходи. Ради твоего же блага предупреждаю. Не ходи, в Москву поезжай. К мамке-папке поезжай. А то некоторые недовольны.

      Верка его не испугалась.

      – Отстань ты! – сказала она. – Ну отстань! Не до тебя.

      Ребеночек повернулся и побежал сбоку.

      На нем была красная панамка, промокшая от дождя, на голых ножках, торчащих из коротеньких шортиков, сандалии. А лицо непонятное – то ли мальчик, то ли девочка, то ли вообще лилипут.

      Когда Верка дошла до своего дома, она услышала шум машины. Она успела оглянуться – где-то вдали проехала «Скорая».

      – Кого там обидели? – спросил ребеночек.

      Он произносил слова со взрослыми интонациями, будто взрослый лилипут изображал ребенка.

      Верке вдруг захотелось пройти мимо своей калитки,