Пьеса для двоих. Ольга Иванова

ясно? И больше страсти в глазах!

      – А ты уверен, что Шекспир имел в виду именно это? – смущенно улыбаясь, уточнила Юля.

      – Я уверен в том, что именно это и понравится зрителям! – отрезал Антипенко и, сев на стул, принял свою любимую позу: нога закинута на ногу, а руки скрещены на груди. – Приступайте, господа актеры!

      Юля проговаривала свои реплики на автомате, а внутренне была вся напряженна в ожидании этого злосчастного поцелуя. Между прочем, в свое время в школьном спектакле все подразумевающиеся в оригинале поцелуи были заменены на «целомудренные объятия», поэтому сейчас им действительно предстояло играть «по-взрослому»…

      И вот наконец Роман наклонился к ней и прикоснулся своими губами к ее… Этот поцелуй длился всего мгновение, и, конечно же, был не таким, как его хотел видеть Паша, но Юлю всю будто током пронзило, и на это самое мгновение она просто оглохла и ослепла… Она, безусловно, предполагала, что этот поцелуй не оставит ее равнодушной, но чтобы настолько!..

      – Ужасно! – сквозь гул в ушах услышала она возмущенный голос Паши Антипенко. – Кошмар! Это не поцелуй, а детский лепет на лужайке какой-то! Давайте еще раз!

      «О, нет!» – мысленно простонала Юля, приходя в себя, но покорно отошла в сторону, занимая начальную позицию. На Врублевского она всеми силами старалась не смотреть, чтобы не выдать себя, поэтому его реакции на происходящее не видела…

      И снова его губы касаются ее губ, на этот раз чуть дольше и чуть уверенней… И снова яркая вспышка в голове на доли секунды лишает ее слуха и зрения, только на этот раз еще и коленки начинают предательски дрожать… «Я ненавижу тебя, Врублевский!.. Как же я тебя ненавижу!.. И себя тоже…»

      – Это самый худший поцелуй, который я когда-либо видел! – очередной Пашкин крик снова вернул Юлю на землю.

      – Ты считаешь, что можешь лучше? – съязвил на это Роман.

      Юля непроизвольно отметила, что он тоже выглядит каким-то растерянным и немного смущенным.

      – Смотри! – она даже не успела опомниться, как Пашка в мгновение ока подскочил к ней, прижал ее к себе и поцеловал, настойчиво и горячо.

      Это было так неожиданно, что Юля даже не успела правильно среагировать. Когда она наконец осознала всю нелепость ситуации, Пашка уже отпустил ее и с гордым видом изрек:

      – Хотя бы так! Учись, Ромео! Тренируйся!

      – Браво, товарищ режиссер! – раздосадовано процедил Врублевский. – Станиславский аплодирует стоя!

      – А ты никак злишься? Боишься, что я могу лучше справиться с этой ролью? – весело поддразнил его Роман.

      – Милости просим! – бросил ему Роман, быстро спустился со сцены и, схватив свою куртку, вышел вон из зала.

      – И чего это он? – все так же весело проговорил ему вслед Пашка и обернулся к остальным: – Я так понимаю, на сегодня закончим!

      – По-моему, ты слегка переборщил, – сказала ему Юля, накидывая на себя верхнюю одежду. Она уже успела