Пьеса для двоих. Ольга Иванова

со своего места, направилась на сцену, по пути продолжая зачитывать монолог Джульетты; при этом она глядела только на Романа:

      – Да, мой Монтекки, да, я безрассудна,

      И ветреной меня ты вправе счесть.

      Но верь мне, друг, – и буду я верней

      Всех, кто себя вести хитро умеет.

      И я могла б казаться равнодушной,

      Когда б ты не застал меня врасплох

      И не подслушал бы моих признаний.

      Прости ж меня, прошу, и не считай

      За легкомыслие порыв мой страстный,

      Который ночи мрак тебе открыл.

      Вначале Роман смотрел на нее, выжидательно сузив глаза и наморщив лоб, но по мере того, как Юля к нему приближалась, недоумение на его лице сменялось узнаванием. И когда Юля, закончив речь, остановилась в метре от него, его глаза расширились, брови взметнулись вверх, а губы дрогнули в неуверенной улыбке.

      – Джульетта? – удивленно проговорил он, оглядывая Юлю с ног до головы.

      Юля хотелось бы ответить что-нибудь кокетливое или остроумное, или даже язвительное, но вместо этого она просто сказала:

      – Я, – и развела руками.

      – Паша, – Роман повернулся к другу и широко улыбнулся, – кажется, мы нашли Джульетту.

      – Не вопрос, – улыбнулся в ответ Паша. Улыбка у него оказалась открытая и обезоруживающая, так что Юля не сдержалась и тоже улыбнулась.

      – Вообще-то, – сказала она потом, – я не собиралась претендовать на эту роль, а пришла за компанию с подругой, так что можете искать Джульетту дальше.

      – Вообще-то, – в тон ей ответил Врублевский, – тебя никто не спрашивает: собиралась ты или нет. Джульетту играть будешь ты и точка.

      Он сказал это так твердо и уверенно, глядя ей прямо в глаза, что у Юли на душе все запело, а сердце от неконтролируемой радости подпрыгнуло и ускорило свой бег.

      – Так, девушки, все свободны! – обратился в это время Паша к сидящим в зале претенденткам. – Кто желает, может завтра опробоваться на роли синьор Монтекки и Капулетти, а также для массовки. Встречаемся в это же время в этом же месте. До свидания, – и, не обращая внимания на недовольные реплики несостоявшихся Джульетт, запрыгнул на сцену к Юле и Роману.

      – Дай-ка я запишу тебя, – сказал он Юле, выуживая из кармана джинсов ручку и маленький блокнот.

      – Емельянова Юлия, – неожиданно за нее произнес Роман, так что Юля на несколько секунд потеряла дар речи. Она ведь еще в школе была непоколебимо уверена, что он знать не знает ее имя, а уж сейчас, спустя столько лет…

      – Я уже понял, что вы знакомы, – ухмыльнулся Паша, помечая у себя в блокноте. – Юля, Юля… Юля-Джульетта, Рома-Ромео… Какое совпадение… – он подмигнул Юле, снова ухмыльнувшись. – Значит так, Юля-Джульетта, первая репетиция в следующий понедельник…

      – Во сколько? – Юле наконец удалось справиться со ступором, в который ее повергло внезапное заявление Романа.

      – Еще не знаю, – задумчиво ответил Паша. –