Сноуборд. Никита Ирз

появилась Сонечка в маске. Ее появление произвело седативное действие на мое душевное состояние. Коньячков сказал ей проводить меня в палату. Подчиняться симпатичной медсестре оказалось гораздо приятнее, чем приторному оскалу Коньячкова.

      Вернувшись в палату, я обнаружил своего соседа спящим. Тишина в РЦПЛОКЗе располагала ко сну, и вскоре я обнаружил, что меня тоже смаривает. Прилег и закрыл глаза. Я был слишком слаб для того, чтобы истерично предпринять попытку докопаться до истины – а именно такая реакция была для меня естественной в нормальной жизни. К слову, за время нахождения в рехабе я пришел к мысли о том, что эта черта моего характера была если не создана, то гипертрофирована ежедневными более чем обильными дозами кофеина.

      Сквозь сознание тек поток мыслей, плывя по которому и не отдавая себе в этом отчета, я переключался с одной темы на другую. Беспокойство о не начатой еще курсовой работе сменялось мыслями об одногруппниках и Зое, для которой, по-видимому, ее курсач уже не имел никакого значения. Здесь мысли повернули в сторону того, как человек доводит себя до такого невыносимого состояния, что сведение счетов с жизнью начинает выглядеть привлекательным и желанным исходом. Что же, все-таки происходит с нами всеми? Быть может, Коньячков в самом деле желает мне добра и искренне хочет отвести меня подальше от края пропасти, в которую шагнула Зоя? Воспоминание об оскале наставника словно нашатырным спиртом развеяло эти мысли. Переваривая полученную информацию, я сначала погрузился в дремоту, а затем уснул.

      – Стреляй, ну же! – Коля лежит в окопе, истекая коричневой кровью.

      Я понимаю, что мой стреляющий Капотеном бластер совсем пустой – боевых таблеток не осталось и отстреливаться от наступающих на нас огромных кофейных зерен нечем. Отбрасываю ставшее бесполезным оружие и бегу к Коле.

      – Коль, вставай, я донесу тебя до надежного укрытия, где тебе помогут.

      – Мне уже ничего не поможет, идиот! Посмотри на рану в моем животе… она вся истекает не просто кофе, а кофейной гущей… Восполнить такую потерю кофе невозможно…

      Его веки едва подняты. Очевидно, что у Коли галлюцинации, и вместо крови ему мерещится, что его тело истекает кофе. Я начинаю кричать от страха потерять друга. Сквозь шум летающей над нами военной авиации прорывается голос Коли, которого уже покидают силы, но это не мешает мне понять, что он выплескивает на меня остатки собственной агрессии и боевого духа:

      – Заткнись, будь мужиком!

      Хныкаю дальше. Теперь еще сильнее.

      – Да успокойся ты, тряпка! Нам надо отбиваться от зерновых отрядов!

      – Да как отбиваться-то, Коль? У нас весь Капотен закончился… Чем мне их – руками что ли бить?

      – Да заткнись ты.

      Кряхтя и напрягаясь, Коля попытался сесть, но смог принять только промежуточное полулежачее положение. Напрягая лицо и жмурясь от боли, он высунул из кармана смятый целлофановый пакетик с зернами кофе, облитыми шоколадом. От тепла тела почти весь шоколад растаял и прилип к пакету, превратив его содержимое