Не грусти. Алина Кропотов

ней поиграть. Она улыбнулась. Совсем чуть-чуть. Сама этого не замечая.

      До завтрака по расписанию оставалось еще два с половиной часа. Мая решилась поспать еще, но в палату вошла Саша и позвала ее курить.

      Выяснилось, что некоторые медсёстры тайком баловались сигаретками, а в хорошем расположении духа разрешали и другим присоединиться. Для Маи это открытие вспыхнуло коротким, почти детским восторгом. Но всё же на улице было ещё зябко, хотя снег уже успел превратиться в вязкую грязь, по этой – да и, наверное, ещё какой-то – причине перекуры превращались в бездушное соревнование.

      Во-первых, на перекуры разрешалось выходить только тем, у кого были свои сигареты, или тем, кто умудрился у кого-то их выклянчить.

      Во-вторых, пачки с сигаретами не выдавались на руки. Перед каждым выходом пациент должен был получить сигарету в процедурном кабинете, выдавались они поштучно, все пачки подписаны.

      В-третьих, во всей этой возне нужно было успеть урвать верхнюю одежду и обувь, которая будет, если не по размеру, то хотя бы не маленькой. Не успел – не куришь. Каждый раз вещи распределяются случайным образом и не принадлежат никому конкретно (их происхождение неизвестно).

      В-четвертых, выходите и входите группой, никто не будет ждать, пока ты выкуришь вторую или докуришь первую.

      В-пятых, самый назойливый пункт: после КАЖДОГО перекура кто-то должен вымыть пол коридора от входной двери до гардероба. Для этого составлялся график, в него со временем попадают новые пациенты.

      Мая натянула куртку со сломанной молнией и резиновые сапоги.

      6

      Из двери на торцевой стороне здания одна за другой вышли женщины – чудовища, в старой, местами рваной, прокуренной одежде. Они двинулись к небольшому пятачку, окружённому высоким железным забором с острыми пиками. За ограждением виднелись другие корпуса: мужское острое отделение, хроническое, наркологическое, детское, приёмный покой, а также отделения реабилитации, диспансеризации и дневные стационары.

      Мая не помнила, когда курила в последний раз. Хронология событий приобретала явный пунктирный характер. По приезде у неё изъяли все личные вещи. Их было немного, она не рассчитывала задерживаться на Канатчиковой даче. С собой не оказалось даже документов, не говоря о средствах первой необходимости.

      При ней оказались только: тонкий серебряный браслет, подаренный матерью на совершеннолетие, телефон и полуприконченная пачка сигарет (зажигалка где-то выпала). Ветер зло трепал капюшоны, волосы и ветки деревьев. Холодными зубами вгрызался в лицо и фаланги. Рядом кто-то болтал:

      – Ты жвачку жевала?

      – Нет. Это моя челюсть так трещит. – Женщина поправила съехавшую шапку.

      – Прямо как саранча.

      Мая попросила огня и отошла в сторонку.

      «Я должна убедить врача, что со мной всё в порядке. Абсолютно. Нормально. Она должна выписать меня. Просто нужно попробовать объяснить ещё раз. Всё можно уладить. Она может понять. Я должна выбраться