Проверка огнем. Александр Тамоников

открыть, может быть, новую звезду.

      Оля вдруг спохватилась, что из-за усталости снова расслабилась, стала путаться в своем рассказе. Она вернулась к докладу:

      – Я шла примерно в направлении линии фронта. Знала, что сейчас идут бои и граница постоянно смещается. Иногда подслушивала, что говорят немцы, откуда они едут и куда направляются, чтобы понять, как сейчас обстоят дела на фронте.

      – А что с твоими товарищами в катакомбах, ты, получается, бросила их на произвол судьбы? Почему не позвала на помощь? Ведь есть же еще подпольные отряды, ты могла бы присоединиться к ним. – Особист внимательно рассматривал девочку.

      Ольга кивнула:

      – Да, я знаю. Думала об этом, позвать на помощь. Но поймите, это же подполье, мы не можем воевать с фашистами открыто. Полный город вооруженных немцев, сотни тысяч солдат и несколько сотен подпольщиков. Мы просто бы все погибли, если бы вступили в открытый бой. Уже такое было, и подпольщики знают, что если попал в ловушку, то живым не уйти. Остается только достойно умереть. Так погибла моя мама, она взорвала себя и фашистов, которые окружили катакомбы, где находился лазарет. Да, погибли все, кто там был. Но она подарила раненым полчаса жизни ценою своей смерти. Иногда полчаса – это очень много… Когда хочется жить.

      От напряжения бледное личико еще больше побледнело.

      – И я не бросила своих товарищей на произвол судьбы. Это было наше совместное решение, это был приказ моего командира, и я должна была его выполнить! Обязана! Это мой долг как человека, как комсомолки, как советского гражданина! Выполнить приказ командира и рассказать о подвиге моего отряда, моих товарищей. Они защищались до последнего, без оружия, без еды и воды, без надежды выжить, они не упали духом. Ни один человек не сдался в плен и не запросил пощады, все стойко переносили невзгоды и погибли, как герои. Поэтому я здесь, не осталась в катакомбах с другим отрядом. И не умерла! – У девочки выступили слезы. – Было так страшно и невыносимо плохо, и мне хотелось умереть, чтобы все уже закончилось. Но я шла! Потому что должна жить и бороться ради тех, кто погиб, продолжить их дело, их борьбу за нашу победу!

      Оля снова задрожала, теперь уже не от озноба, а от волнения.

      Но Мурашко упрямо гнул свою линию:

      – Очень много сведений, подробная схема расположения немецких укреплений и расположений войск. Откуда вы узнали все эти данные? Немцы не дураки, свои секреты охраняют тщательно.

      Оля опустила голову, упрямо повторила:

      – Эти сведения собирали десятки подпольщиков больше трех месяцев. Был получен приказ о подготовке наступления Красной армии на Одессу для освобождения от гитлеровской оккупации. Наш отряд почти каждую ночь отправлялся на вылазки, я в них тоже участвовала. Николаев, Очаков, Южный Буг – все эти территории подпольщики обследовали, сутками наблюдая из укрытий за действиями врага, рискуя своей жизнью. Поэтому информации очень много. Ее передавали нам, так как в нашей шахте был шифровальный центр для дальнейшей передачи сведений.

      Энкавэдэшник не удержался от резкого