Технофеодализм. Что убило капитализм. Янис Варуфакис

что владею инструментами, которые нужны вам для производства вещей, жизненно необходимых для вашего выживания и выживания вашей семьи, например, вышеупомянутыми удочкой, трактором, сервером. Внезапно я обрел власть над вами: я могу заставлять вас делать что-то, например работать на меня, в обмен на использование моих инструментов. Короче говоря, капитал – это и вещь (товарный капитал), и сила (власть капитала) – точно так же, как труд делится на товарный и опытный.

      К тому времени, как я начал читать Маркса, я не мог не смотреть на его слова через призму маминого разочарования своей работой и папиного вдохновения открытиями великого физика ХХ века. Как бы я ни был восхищен той двойственностью, которую сам обнаружил, в глубине души меня мучил вопрос, что бы сказал Эйнштейн о моих диких экстраполяциях – от его теории о природе света, или, скорее, от моего примитивного ее понимания, к сущности капитализма. Может быть, мой отец непреднамеренно исказил Эйнштейна, заставив мое воображение пройти по касательной, благодаря ненадежной и, возможно, ложной метафоре?

      Много лет спустя я случайно наткнулся на такое предложение, написанное самим Эйнштейном: «Важно понимать, что даже в теории оплата труда рабочего не определяется стоимостью его продукта». Оно появилось в статье под названием «Почему социализм?», опубликованной в мае 1949 года. Прочитав ее, я вздохнул с облегчением. Нет, в конце концов, я всё же не слишком вольно интерпретировал открытия Эйнштейна. Он тоже считал, что сущность капитализма заключается в несовместимой двойственности природы труда.

      Столь же странное введение в природу денег. Дядя Альберт, как отец иногда называл Эйнштейна, не закончил мое образование в области капитализма. Открыв мне глаза на двойственную природу труда и капитала, он направил меня к двойственной природе денег еще более окольными путями при участии некоего Джона Мейнарда Кейнса.

      В 1905 году двадцатишестилетний Эйнштейн нашел в себе смелость заявить глубоко скептически настроенному миру, что свет – это непрерывное поле волн, состоящее из вещей, подобных частиц, и, более того, что энергия и материя – это, по сути, одна «вещь», связанная самым известным уравнением в истории: E = mc² (то есть содержание энергии в теле равно его массе, умноженной на скорость света, умноженную на себя). Десять лет спустя Эйнштейн расширил специальную теорию относительности, чтобы прояснить одну из величайших загадок – гравитацию.

      Получившаяся в результате общая теория относительности была не для слабонервных. Чтобы понять ее, нужно было сначала принять образ мышления, который отвергает то, что говорят нам наши органы чувств. Если вы хотите понять гравитацию, объяснял Эйнштейн, вам нужно перестать думать о пространстве как о коробке, в которой находится вселенная. Материя и энергия, действуя как единое целое, формируют контуры пространства и определяют течение времени. Единственный способ понять пространство и время, или материю и энергию, – это представить