Технофеодализм. Что убило капитализм. Янис Варуфакис

железного века, объяснял отец, существовали люди, которые предвидели трагические последствия этого ускорения. Гесиод сочинял свои поэмы примерно в то же время, что и Гомер. Его «Труды и дни» оказали благотворное охлаждающее влияние на энтузиазм папы по поводу железа – и технологий в целом:

      Если бы мог я не жить с поколением Пятого века

      [Железного века]!

      Раньше его умереть я хотел бы иль позже родиться.

      Землю теперь населяют железные люди. Не будет

      Им передышки ни ночью, ни днем от труда и от горя,

      И от несчастий.

      <…>

      Дети – с отцами, с детьми – их отцы сговориться не смогут.

      Чуждыми станут товарищ товарищу, гостю – хозяин,

      Больше не будет меж братьев любви, как бывало когда-то.

      Старых родителей скоро совсем почитать перестанут;

      <…>

      И не возбудит ни в ком уваженья ни клятвохранитель,

      Ни справедливый, ни добрый. Скорей наглецу и злодею

      Станет почет воздаваться. Где сила, там будет и право.

      Стыд пропадет. Человеку хорошему люди худые

      Лживыми станут вредить показаньями, ложно кляняся.

      <…>

      К вечным богам вознесутся тогда, отлетевши от смертных,

      Совесть и Стыд. Лишь одни жесточайшие, тяжкие беды

      Людям останутся в жизни. От зла избавленья не будет[4].

      Согласно Гесиоду, железо сделало твердыми не только наши плуги, но и наши души. Под его влиянием наш дух прошел перековку в огне, а пыл наших вновь возникающих желаний охлаждается, как шипящее железо в калильной бадье кузнеца. Добродетели испытываются на прочность, а ценности уничтожаются, по мере того как растет наше богатство и расширяются наши владения. Сила породила не только новые радости, но и измождение с несправедливостью. У Зевса не будет выбора, предсказал Гесиод, кроме как однажды уничтожить человечество, неспособное сдержать свою технологически созданную силу, вышедшую из-под контроля.

      Мой отец не хотел соглашаться с Гесиодом. Он хотел верить, что мы, люди, можем стать хозяевами наших технологий, а не порабощать ими себя и друг друга. Когда Прометей украл у Зевса огонь, символизирующий раскаленный добела жар технологий, он сделал это ради человечества, в надежде, что он сможет осветить нашу жизнь, не сжигая Землю. Мой отец хотел верить, что мы сможем использовать его дар так, чтобы Прометей мог гордиться нами.

      От жара к свету. Врожденный оптимизм был лишь одной из причин, по которой папа продолжал надеяться, что человечество не растратит магические силы, с которыми он познакомил меня перед нашим камином. Другой причиной было его знакомство с природой света.

      Однажды, когда я вынимал раскаленный железный прут из огня, папа спросил: «Как ты думаешь, что заставляет это изображение раскаленного металла попасть в твой глаз, чтобы ты мог увидеть его красное свечение?» Я не смог ответить. К счастью,

4

Гесиод. Труды и дни. Строфы 174–200 (пер. В. В. Вересаева).