Технофеодализм. Что убило капитализм. Янис Варуфакис

моего отца. Его друзья прибыли к нам в дом в большом сером мешке, который он однажды вечером привез с фабрики, сталелитейного завода в Элефсисе, где он проработал инженером-химиком шестьдесят лет. Они не впечатляли. Некоторые выглядели как бесформенные камни: как я узнал позже, это были куски руды. Другие были столь же мало вдохновляющими – металлические прутья и пластины разных форм. Если бы не то, с какой любовью он выкладывал каждый из них на сложенную белую, вышитую вручную скатерть перед камином, я бы никогда не подумал, что они могут быть особенными.

      Олово было первым другом, с которым он меня познакомил. Дав мне сначала подержать кусок, чтобы я почувствовал, что он мягкий, он поместил его в железный котелок, который поставил на пылающий в камине огонь. Когда олово начало плавиться, и блестящая жидкость заполнила котел, глаза у папы загорелись. «Всё твердое плавится и превращается в жидкость, а затем, при достаточном нагревании, превращается в пар. Даже металлы!» Как только он убедился, что я оценил величие перехода из твердого состояния в жидкое, мы вместе перелили жидкое олово в форму, погрузили ее в воду, чтобы охладить, а затем разбили, чтобы я мог снова взять олово в руки и убедиться, что наш друг снова в норме – что он вернулся в свое первоначальное состояние.

      На следующий вечер мы экспериментировали с другим другом: длинным стержнем из бронзы. На этот раз великого перехода не было, так как температура плавления бронзы минимум в пять раз выше, чем у олова. Тем не менее конец стержня начал светиться ярким оранжево-красным цветом, и папа показал мне, как с помощью небольшого стального молотка придать его горячему кончику любую форму. Когда я наигрался, мы опять погрузили друга в холодную воду, чтобы вернуть его, холодного и не изменившегося, в первоначальное, ковкое состояние.

      На третью ночь папа казался более воодушевленным, чем когда-либо. Он собирался познакомить меня со своим лучшим другом железом. Чтобы добавить напряженности моменту, он снял с пальца свое золотое обручальное кольцо и показал его мне. «Видишь, как блестит золото? – сказал он. – Люди всегда были влюблены в этот металл из-за его внешнего вида. Они не понимают, что это всё, что у него есть: оно всего лишь блестит – ничего особенного». Если бы я попросил, он был бы рад продемонстрировать, что, когда золото нагревают, а затем погружают в воду, чтобы снова охладить, оно, как олово и бронза, возвращается в свое прежнее состояние. Радуясь, что я не настаиваю на демонстрации, он перешел к своей любимой части.

      Взяв кусок железной руды и посмотрев на этот скучный камень, словно Гамлет, созерцающий череп Йорика, папа торжественно произнес: «Итак, если хочешь увидеть по-настоящему волшебное вещество, вот оно! Это железо, волшебник в мире материалов». А затем он продолжил подкреплять свое заявление, подвергая железный прут тем же пыткам, которым мы подвергли его бронзовый аналог предыдущей ночью, но с парой существенных отличий.

      Перед тем как нагреть его, он дал мне