Осколки разбитой Луны. Ghenadii Alexei Eni

Спина ударилась о холодную каменную кладку очага. Камни, пахнущие сажей и теплом дневного огня, теперь казались ледяными.

      – Кто… кто вы? – голос сорвался, прозвучал жалко и сипло, но в нем, помимо страха, прорезалась нотка упрямой дерзости, рожденной отчаянием. – Что вам здесь нужно?

      Незнакомец чуть заметно склонил голову. Движение было скупым, точным, но от этого еще более пугающим.

      – Мне нужен осколок Луны, – его голос – низкий, ровный баритон, лишенный интонаций, но вибрирующий скрытой силой – проник под кожу, заставив Селену содрогнуться. – Тот, что ты прячешь. Тот, что зовет меня сквозь тьму.

      Сердце рухнуло в пропасть, а потом забилось с бешеной скоростью, отдаваясь гулом в ушах. Знает! Он все знает! Как? Откуда это знание у незнакомца из ночи?

      – Я… я не понимаю… – пролепетала она, чувствуя, как предательски дрожат губы. Ложь была слабой защитой, но единственной, что у нее оставалась.

      – Не трать мое время и свое дыхание на ложь, дитя, – в голосе незнакомца прорезался металл. – Его свет – как крик во мраке для тех, кто умеет слушать. И этот свет становится опасен. Ты не владеешь им, он владеет тобой.

      Каждое слово – как удар хлыста. Он озвучивал ее самые потаенные страхи, ее стыд, ее беспомощность. Да, она не владела силой. Да, она была опасна. Но отдать? Отдать эту часть себя, эту ледяную искру, что стала ее сутью, этому пугающему призраку ночи? Нет. Никогда. Это была ее ноша, ее боль.

      – Убирайтесь! Вон! – выкрикнула она, и вместе с криком из нее выплеснулась волна необузданной энергии. Дикой, яростной, неуправляемой. Стекло в окне задребезжало и пошло трещинами. Глиняная свистулька на полке взорвалась фонтаном черепков. Воздух загустел, стал вязким, запахло гарью и озоном.

      Незнакомец даже не шелохнулся. Он лишь прищурился, и на его руке в перчатке на миг вспыхнула сложная сеть голубых рун, поглощая ударную волну.

      – Вот так, – произнес он все так же ровно, но теперь в голосе слышалось эхо напряжения, как у укротителя перед прыжком зверя. – Это лишь искра. Ты играешь с огнем, способным сжечь мир дотла. Ты даже не представляешь, какую силу носишь. И какую беду можешь навлечь.

      И словно в подтверждение его слов, снаружи, из темной глубины деревни, донесся леденящий душу визг, полный нечеловеческого ужаса. За ним – еще один. А потом – мерзкий, чавкающий, разрывающий плоть звук, от которого кровь застыла в жилах Селены.

      Они оба – девушка и Охотник – резко повернулись к окну. Ночная тишина была разорвана в клочья. Там, внизу, среди мирных домов, разворачивался кошмар.

      – Твари, – глухо, почти беззвучно выдохнул Кай, и впервые в его голосе прозвучала не просто тревога, а ледяная, застарелая ненависть. Он метнул на Селену быстрый, острый взгляд. – Твой крик. Твоя сила. Она стала для них маяком. Они пришли.

      Они? Кто – они? Животный страх перед Охотником на мгновение отступил перед лицом нового, безымянного ужаса. Визг повторился, ближе, пронзительнее.

      Кай рванулся к двери, его движения стали