Темный карнавал (сборник). Рэй Брэдбери

красного дерева, задвигая их изнутри. Иная родня совершала перед сном трехкратный круг и устраивалась по углам, уложив головы на лапы и сомкнув веки.

      Взошло солнце. Все спали, никто не храпел.

      Закат. Начало пиршества походило на взрыв; так разлетается, с криками, хлопаньем крыльев, потревоженный выводок летучих мышей! Крышки ящиков откинулись! В подвальной сырости засновали шаги! В парадную и заднюю дверь колотили припозднившиеся гости, их впускали, принимали извинения.

      Погода стояла дождливая, промокшие посетители нагружали Тимоти сырыми накидками, шляпами, забрызганными вуалями, он относил их в чулан; повешенные на стены для просушки, они выглядели как мумифицированные летучие мыши. Комнаты были забиты народом. В прихожей засмеялась одна из кузин, смех завернул за угол в дверь гостиной, срикошетил, заложил вираж и из четвертой комнаты вернулся к Тимоти, отчетливый и циничный. За ним последовал залп хохота!

      По полу пробежала мышь.

      – Лейберсраутер, племянница, я тебя узнал! – воскликнул отец.

      Прошмыгнув меж женских туфель, мышка скрылась в углу. И тут же там возникла из ничего красивая женщина и одарила всех белозубой улыбкой.

      Кто-то приник к мокрой наружной поверхности кухонного окна. Оттуда неслись вздохи, плач и стуки, но что там было, Тимоти не видел. Ему представилось, что это он сам заглядывает в окно. Его мочит дождем, хлещет ветром, хочется внутрь, в приветливую тьму, усеянную огоньками свечей. Вытянутые фигуры танцоров проносились в вальсе, скользили и кружили под чужестранную музыку. На бутылках играли отсветы, с винных бочонков падали комочки земли, на пол свалился паук и молча заторопился прочь.

      Тимоти вздрогнул. Он перенесся обратно в дом. Его окликала мать: сбегай туда, сбегай сюда, подсоби, подай, живо в кухню, принеси то, принеси се, гляди под ноги, не споткнись, взад-вперед… давай-давай… вокруг шло веселье, но Тимоти в нем не участвовал. Поблизости теснились десятками черные тени-великаны, толкали его локтями, и никто им не интересовался.

      Наконец Тимоти повернулся и ускользнул по лестнице наверх.

      Он остановился у постели Сеси. На ее узком и белом, абсолютно спокойном лице не дрожал ни единый мускул. Грудь не вздымалась. Однако кожа была теплой на ощупь.

      – Сеси, – тихонько позвал Тимоти.

      Сеси молчала и, только когда Тимоти позвал в третий раз, слегка раздвинула губы.

      – Да. – Голос ее звучал устало, счастливо, мечтательно и как будто с большого расстояния.

      – Это Тимоти.

      – Знаю, – откликнулась она после долгой паузы.

      – Где ты сегодня, Сеси?

      На повторный вопрос последовал ответ:

      – Далеко на западе. В Калифорнии. В долине Империал, у озера Солтон, близ грязевых котлов. Пар, тишина. Я – фермерская жена, сижу на веранде. Солнце медленно закатывается.

      – И как там, Сеси?

      – Слышно, как бормочут котлы, – неспешным шепотом, как в церкви, отозвалась Сеси. – Раз, и вынырнут со дна лысые головки маленьких человечков