Сказание о Радонии. Книга 2. Два князя. Кирилл Малышев

схватила первого пленника, протащила его несколько шагов и поставила перед командующим, лицом к дружине. Тот, оглядываясь с испугом, затрясся всем телом.

      – Развязать ему руки! – коротко скомандовал Владимир.

      – Но, командующий… – попытался возразить один из дружинников.

      – Потомок Изяслава не опустится до того, чтобы казнить связанного, – отрезал княжич. – Развязать!

      Мгновение стражник колебался, но затем послушно перерезал верёвки.

      – Хочешь ли ты что-то сказать перед смертью? – холодно осведомился Владимир.

      – Я всего лишь хотел есть! – истошно завопил пленник, брызжа слюной из почти беззубого рта. – У нас не было еды! Не было выбора!

      Владимир не стал дослушивать.

      Клинок сверкнул, описал дугу и встретился с шеей приговорённого. Голова, отсечённая от туловища, с глухим стуком упала на припорошенную снегом землю. Святослав, стоявший позади, содрогнулся, глядя, как алая кровь хлынула к ногам княжича.

      – Следующий!

      Стражники подхватили второго пленника. Тот отчаянно извивался, пронзительно визжал, но их хватка была железной. Его грубо поставили на то же место, предварительно оттащив в сторону безжизненное тело товарища, чья кровь ещё не успела впитаться в мёрзлую почву.

      Не в силах справиться с ужасом, преступник издал душераздирающий вопль. В отчаянии он рухнул на бок, пытаясь затруднить для Владимира удар.

      – Хочешь ли ты что-то сказать перед смертью? – повторил тот же вопрос княжич, с отвращением глядя на извивающегося у его ног мужчину.

      Тот не ответил. Страх лишил его дара речи.

      Владимир коротко кивнул. Дружинники подоспели и, несмотря на отчаянное сопротивление, подняли приговорённого, заставив его встать на колени.

      – Моё… Моё имя Фёдор, – вдруг донеслось до княжича еле слышное лепетание сквозь слёзы. – Запомните меня. Я г-гончар…

      – Жаль, что ты им не остался, – бесстрастно заметил командующий. – Прими тебя Владыка, Фёдор. Надеюсь, ты найдёшь, что ответить на его вопросы.

      Свист рассекающего воздух меча пронзил тишину, и тело бывшего гончара, тяжёлое, словно мешок с зерном, рухнуло к ногам вынесшего приговор. От потока горячей крови, пролившейся на мёрзлую почву, в воздух поднялось облако пара.

      Стражники деловито оттащили мёртвого за ноги, оставляя на земле тёмный влажный след.

      Дружина, погружённая в мрачное, вязкое молчание, наблюдала за тем, как командующий вершит правосудие.

      В одно мгновение последний разбойник оказался на коленях перед Владимиром.

      Он, черноволосый и черноглазый, вёл себя иначе. Не плакал и не рыдал. Сам сделал несколько шагов вперёд, стражникам не пришлось его тащить. Спокойно встав на колени прямо в алую лужицу, он с лёгкой полуулыбкой посмотрел на палача снизу вверх, словно совершенно не боялся удара.

      Приговорённому развязали руки.

      – Есть ли тебе что сказать перед смертью?

      – Да, мне есть что сказать, – ответил тот, улыбаясь. –