Сказание о Радонии. Книга 2. Два князя. Кирилл Малышев

словно заледенев на пронизывающем ветру.

      Княжич невольно нахмурился.

      При виде этих жалких, истощённых людей – вчерашних крестьян, – он не мог понять, как они отважились на грабёж и убийство таких же, как они сами: рыбаков, охотников, земледельцев.

      – Допросили, – негромко ответил Никита. – Ничего нового. Вёл их какой-то Ерась. Перед битвой свои же и зарезали его. Напились и принялись делить добычу. Мишки-разбойника с ними не было. По их словам, это последняя крупная банда по эту сторону Зыти. Остальные отправились в Ротинец на зимовку.

      Владимир коротко кивнул.

      Действительно, ничего нового. В его дружине именно Никита отвечал за сбор сведений о противнике. Пленных тоже обычно допрашивал он. Княжич знал, что методы тысячника были действенными, а потому не сомневался в сказанном им.

      Как источник знаний, пойманные разбойники были бесполезны. Однако Владимир собирался извлечь из них иную, не менее важную пользу.

      – Хорошо, – сказал он, глядя, как под крики сотников дружина завершила построение. – Пора начинать.

      Стремительным шагом командующий направился к пленным, стоявшим перед строем. Остановившись чуть впереди, между разбойниками и войском, княжич окинул преступников холодным взглядом, затем громко произнёс, обращаясь к замершим ратникам:

      – Мы хорошо бились сегодня! Многие из наших друзей пали, защищая княжество и святую веру!

      Дружинники угрюмо смотрели на Владимира, прищуриваясь от студёного ветра.

      – Который раз мы уже встречаемся с врагом лицом к лицу? Не сосчитать! – Голос княжича гулко разносился над заледеневшей равниной. – Но я собрал вас не для того, чтобы вместе считать наши битвы. Нет! Я сделал это, чтобы напомнить вам о важном!

      Он шагнул к одному из разбойников и, указав на него, продолжил:

      – Всех этих сражений могло бы не быть! Все наши павшие братья могли бы стоять сейчас рядом с нами, если бы не такие, как они! Из-за этой своры, без веры и чести, мы уже который год вынуждены замерзать в этих полях. Свора, забывшая, кто она! Предавшая своего бога и своего князя!

      Начался лёгкий снегопад. Снежинки, подхваченные ветром, оседали на окладистых бородах воинов, внимавших каждому слову командующего.

      – Знаю, многие из вас недовольны тем, что мы вынуждены убивать своих! – Он вещал всё громче, всё яростнее. – Радонцев, таких же, как мы сами! Знаю я и то, что среди дружины есть воины, рождённые в этих, – княжич провёл ладонью, указывая на окрестные луга, – местах! Возможно, кто-то из вас встретился в бою с теми, кого знал до похода! До меня доходит ропот. Недовольство тем, что мы бьёмся не с вражескими ордами, посягнувшими на нашу землю, а проливаем кровь единоверцев!

      Владимир сделал шаг вперёд и грозно обвёл свою рать взглядом.

      – Так знайте же! Эти люди перестали быть нашими братьями в тот миг, когда переступили через божий и людской законы! В миг, когда попрали устои нашего государства! Когда, подобно лесным зверям, они выбрали себе в жертву беззащитных женщин и детей, живущих