Северное сияние внутри. Анна Борисова

вообще познакомился с девушкой. Жил в своем привычном распорядке один, так и нечего было его нарушать, нагло вторгаясь в мой уютный привычный мирок. Тоска сменялась злостью, и когда она затихала, на первое место опять выходила печаль. И невозможно было выбросить Лили из головы. Я думал о том, как тепло и уютно было в ее присутствии. Ни неудобных вопросов, ни требования душевного стриптиза. Просто сидит рядом, и этого достаточно. Легкая, светлая и простая, Лили словно касается сердца легкими бабочкиными крыльями, нежными и трепещущими.

      Все в ней – загадка. И если в даме обычно ценится изюминка, то эта штучка словно целиком создана из сушеного винограда: настолько она отличается от моих знакомых. Судя по тому, что она не предложила мне продать душу или отправить на бал в карете и хрустальных башмачках, назвать Лили волшебницей я тоже не могу. Заповеди, откровения – ничего такого, поэтому внеземное происхождение экземпляра я тоже отверг. Впрочем, в этом и не пришлось долго себя убеждать: я классический технарь, поэтому верю только в цифры и факты без всякой чертовщины и экстрасенсорики. Осталось предположить, что Лили просто необычная, сумасбродная, себе на уме молодая женщина, нашедшая не менее оригинальную работу.

      – Что еще я знаю о Лили? – крутилось в голове. – Ей больше 33, если девушка не слукавила. Кто-то из предков жил в Петербурге в начале XX века, когда был построен наш дом. Остается загадкой, почему они выбрали именно мансарду, да еще с таким неудобным входом. Или семье принадлежали еще какие-то квартиры? Кто же теперь узнает! Дальше: скорее всего, она не замужем – иначе как бы вот так отлучаться?

      – Не густо! – фыркнул Крот.

      – Да уж, – детектив из меня так себе.

      Котяра вспорхнул на колени и заглядывал из окна на крышу. Ничего. Кажется, он тоже скучал по Лили, а может, просто сочувствовал мне. Я начертил пальцем во все стекло знак вопроса, чтобы Лили, посмотрев на окно, сразу поняла: мы ждем знака.

      На следующее утро отрывной календарь потерял свой последний зимний лист. Наступила весна. Но ни затянутый снеговыми облаками Питер, ни я с мрачным настроением этого не почувствовали.

      Глава 7. Надежда

      – Ээээй, куда! – зычный голос Надежды перекрывал шум работающих станков в кораблестроительном цеху.

      Почетный работник завода уже тридцать лет в режиме сутки через трое вскарабкивалась на кран и легко справлялась с задачами, перед которыми пасовали даже мужики-коллеги. Она четко регулировала положения рычагов, брала где природной мягкостью, где напором, а в перерывах вязала шарфы, жилетки и свитеры. В коллективе Надежду уважали и любили, хотя и слегка побаивались ее громкого хриплого смеха и безапелляционного нрава. Будучи единственной женщиной среди простых мужиков-работяг, она не позволяла себе ни флирта, ни вольностей. Ходила на работу в лосинах, подчеркивающих всю подушку безопасности, наращенную телом в ответ на жизненные невзгоды, длинной трикотажной кофте и фирменной фуфайке на три размера больше. Зато была огненно-красная коса до пояса, улыбка до ушей, да и без туши на ресницах и помады на губах она не появлялась.