Будюмкан. Забайкальская глубинка. Антонина Скворцова

Будюмкан на ферме, и поваром, и в магазине. Самовар в самолете привезла на руках.

      *данный текст редактируется.

      Башуровы*

      Башуров Егор Михайлович (жена Прасковья), брат Кузьма (Жена Лукерья): Иван, дядя Саха (Александр), дети: Василий, Прасковья. Семён был женат на Башуровой Евгении Егоровне (Григорьевне) (1906—1985или1983), родителями которой был Башуров Егор (Григорий) Михайлович (1882-?) и Башурова Прасковья Степановна? (1882 или1883 -02.01.1971). Брат Егора – Башуров Кузьма (Козьма) Михайлович. У Егора Михайловича были еще сыновья Башуров Иван Егорьевич и Башуров Егор (Георгий) Егорьевич (-1993). Георгий (Дед Гоша) был женат на Забуриной Зое Васильевне (13.02.1913—24.11.2006). Очкасовы?*

      (С просторов интернета)

      Иконы

      Зоя и моего мужа (сестра) Татьяна Антоновна, котора была за Смолиным, их выселили в Иркутскем. Она оттуль приехала, и пришлось ей идти иконы выбрасывать. Их, где Зоина мать с Зонй жили, иконы-то сбросили в погреб, а потом там дом был пятистенный: тут – сени, а там – клеть. Эти иконы-то туды сбросали, в погреб-то и ходили, в общем, на двор туды. Вот это я запомнила. И как я ишо не ходила? Да у меня был дедушка, он меня не отпустил. Он был староста церквы, дедушка. В праздник тятя библию читал. Потом расскажу, как библию…

      В тридцать седьмом году тятю арестовали и библию ту взяли, боле у нас ничего не нашли. Вот так.

      (Записано в 2004 году от Верхотуровой (Башуровой) Прасковьи Александровны (1920/22—20))

      37 год

      в 37 голду 26 февраля пришли арестовали тятю и арестовали ишо, но я не знала, кого. Обыск сделали. Мама дала мне булку хлеба унести. На ту сторону речки по мОсту. Пришла во второй дом, к Аннушке, сидят там: Николай Давидович, роман Давидович и Николай Смолин ишо, вот я забыла, я с ём ездила даже, хлеб возили, мимо Баранихи на Курлею. Я ездила с имя, хлеба булку отдала. Обыск сделали у нас, – нашли только Библию. Я этой Библии много знаю, читал тятя, у нас один грамотный был, дядя не мог читать. Дедушка был староста церквы. Вот церкву-то потом… Тятю арестовали по заставе (за хранение). А у Василия Лексеича был племянник, он как раз работал, самолёты заправлял, прилетел и рассказал: «Сидели с ём в одной камерне (сарай), один – на кукуряшках, другой – стоя». А его освободили, а тятя так и остался, и умер. Все хотела съездить, где похоронен, а где найдешь?

      А тятя всех кормил, ни [шшы] х, хлеба много было. Я с пяти лет на ногах не ходила, а с 22 года только, и паспорт с 22 года. Таких-то, кто работал да ни [шшы] х кормил… он мне ни [х] то, ни [х] то, ни [х] то ни [х] то. Все, которы хлеб сеяли, людоеды были, много людоедов, и семью моего старшего брата съели, людоеды.

      (Записано в 2004 году от Верхотуровой Прасковьи Александровны (1920 (22) года рождения).

      База

      Про иконы речь шла о Забуриной Зое. Она во время коллективизации была активисткой. Ее звали Базой. Рассказывали про нее, что забеременела она от богатого парня, а он жениться на ней отказался. Она в саду его родителей