Моя война. Валерия Гончарова

цвета, матрас тоже был весь в крови. У меня закружилась голова, я чуть не потеряла сознание. Но, справившись с головокружение, подошла ближе.

      – Мама, сказала я, держа в руке свечу. Воск стекал и капал на мои руки, но я не чувствовала боли.

      – Ты же не умрешь, правда? Еще не время! Папка скоро вернется, заживем тогда! – говорила я сбивчиво. Война скоро закончится, я знаю, мне сон приснился, слышишь?!

         В какой-то момент я поняла, что она меня больше не слышит, дыхание ее замерло в тишине, только треск от пламени свечи нарушал ее.

         Бабушка крепко обняла меня, прижав к себе. Свеча в моей руке горела ярким пламенем, словно, это был огонек жизни, который так легко задуть.

         Мы плакали в тишине до самого утра, а свеча все горела и горела…

         На рассвете я разжала кулак, в котором был зажат тот предмет из маминого кармана. Это был маленький фарфоровый ангел.

         На протяжении уже многих лет я достаю его из коробки и вешаю на елку. А в память о погибших в моем доме всегда горит одна единственная свеча…

         Мама

         На улице был жуткий мороз. За окном громыхали снаряды, а я сидела возле печки, обняв колени, уставившись на пламя. Почему-то в тот момент я не слышала ни взрывов, ни криков на улице, я не помнила, что за окном война.

         Бабушка суетилась и охала, ходила туда-сюда по комнате, ее шаги звучали в моих ушах громким «Бам-бам-бам!». Я закрывала их руками, чтобы не слышать и крепко жмурилась. Вот сейчас открою глаза, и все это окажется страшным сном. Мама откроет дверь, зайдёт в комнату, живая, пахнущая морозом. Я обниму ее, почувствую, как она замёрзла…А потом мы сядем пить чай, будем разговаривать очень тихо, почти шепотом, но все вместе, счастливые, что живые.

      – Марыся! Марыся! – услышала я сквозь пелену тишины голос бабушки.

      – Пора.

         Я распахнула глаза. Мама лежала возле печки, обернутая в простыню. Я не хотела этого видеть, поэтому отвернулась и упрямо уставилась в окно.

      – Марыся!

         Бабушка повторила мое имя и подошла очень близко. Я слышала, как она дышит.

      – Пора.

         Я не хотела реагировать, продолжала сидеть, не шевелясь. Слез почему-то не было, только щемящая боль внутри, которая сковывала и не давала дышать.

         Бабушка молча подала мне пальто и поставила рядом валенки.

      – Пора, – ещё раз повторила она.

         Больше она ничего не говорила, только это жуткое «пора», «пора»

         «Нет! Еще не пора! Сейчас мама очнётся, сейчас ей станет лучше!» – громыхало в моей голове.

         Я много раз видела смерть: умирали мои одноклассники, соседи, мамины друзья…Но сейчас я не могла поверить, не могла понять, не могла принять…

         Бабушка встала надо мной, как чёрная туча, которая разрасталась в моей душе.

         Я молча встала, оделась, кое-как удалось впихнуть в деревянные валенки ноги. Бабушка все это время стояла рядом, не произнося ни слова.

      – Варежки, – тихо сказала она.

         Я надела варежки и