Бывшие. Няня по контракту. Алекса Гранд

проживает свою жизнь как хочет. Прожигает её. Кутит.

      А я кошусь на нее сквозь частокол из ресниц и невольно сравниваю с Линой. Ланская бы первым делом заглянула к ребенку. Лена – нет.

      – Как погуляли?

      – Ой, Тём, отлично! Танцевали до упаду. Катались на лимузине. Пили шампанское.

      Делится восторгами любовница и пересекает разделяющее нас расстояние, мостясь ко мне на колени. Игриво кусает губы, проезжается ноготками по моей шее и застывает, передавая инициативу мне.

      Я же её огорошиваю.

      – Лен, Александра Ивановна с завтрашнего дня увольняется.

      – Какая жалость.

      – Так что тебе придется больше времени проводить с Евой, пока мы не подыщем замену.

      Пауза между нами повисает оглушительная. Лена недоумённо моргает, переваривая новые вводные, и хмурится. Ненадолго. Буквально на доли секунды. Но мне их хватает, чтобы считать тщательно замаскированное неудовольствие.

      – Я понимаю, у тебя фотосеты, ролики, завтраки со стилистом.

      – Все в порядке, Тём. Я перекрою график.

      Слишком быстро соглашается Королькова, как будто боится, что я устрою ей скандал, и трётся носом о мою щеку. Только у меня всё равно пасмурно на душе. Оседает внутри что-то едкое и мутное.

      То, что не позволяет утащить любовницу в спальню и распластать её по простыням.

      Вместо этого я аккуратно ссаживаю Лену и направляюсь в детскую. Ступаю по мягкому ковру медленно, как по минному полю, торможу рядом с книжной полкой и оглаживаю корешок сказок от Шарля Перро.

      Родители всё моё детство гнались за зарабатыванием денег и пропадали в офисе, и я невольно повторяю их путь.

      – Хочешь, я что-нибудь тебе почитаю?

      Спрашиваю вкрадчиво у дочери и открываю первые страницы, где нарисован хитрющий кот в шляпе с пером и в сапогах.

      Ева, конечно же, ничего мне не отвечает, лишь неопределенно пожимает плечиками. Но я проглатываю её равнодушные реакции и очень хочу верить в то, что эта ледяная отстраненность когда-нибудь пройдёт.

      – Один мельник, умирая, не оставил трём сыновьям никакого наследства, кроме мельницы, осла и кота… *

      Я неторопливо веду повествование и вздрагиваю, когда меня вдруг осеняет.

      Что если не мучить Еву новыми няньками, а убедить Лину позаботиться о моей дочери?

      Абсурдная мысль. Дурацкая идея. Но я гоняю её в голове весь оставшийся вечер и всё следующее утро. Бездумно смотрю на ковыряющуюся в тарелке с кашей дочь и пропускаю мимо ушей звонкий щебет неприлично бодрой Ленки.

      – Артё-ё-ём, а поехали сегодня…

      – Извини, Лен. Не могу. У меня дела, – я обрываю её на полуслове и поднимаюсь из-за стола.

      Не замечаю обиженно поджатые губы Корольковой и её недовольный взгляд в сторону моей привычно молчаливой малышки. Помогаю Еве собраться и везу её в центр, собрав все возможные пробки и заторы.

      Чтобы уже там, раздражённо ослабив галстук на шее, глубоко вздохнуть и про себя решить, что нет. Мне не нужна Ланская под боком. Мне и так хватает за глаза