Оглянуться назад. Хуан Габриэль Васкес

и будет жить. Интернат находился всего в пяти кварталах от дома, но легче от этого не было – скорее наоборот, тревожнее. Серхио постоянно изводился вопросом: почему отец не захотел, чтобы он остался жить с ним? Почему родители, разойдясь, предпочли расколотить на кусочки и остальную семью тоже, вместо того чтобы дать сыну возможность быть под крылом у одного из них? Что, если Серхио превратился в помеху? Что, если родители покинули его, как прежде покинул бог? На остальных родственников тоже надеяться не приходилось. Дядя Мауро, коммивояжер в фармацевтической компании «Шеринг», все время был в разъездах, дедушка Доминго распрощался с отелем «Рока» и перебрался в Кали, тетя Ольга вышла замуж за владельца небольшого кофейного предприятия и редко бывала в Боготе. Клан распался.

      Все, кто жил в интернате, были старше Серхио. Они приезжали в Боготу – в основном, с Карибского побережья: Монтерия, Саагун, Вальедупар – оканчивать старшие классы. Серхио вызывал у них живое любопытство, и не только потому, что был сыном знаменитого актера. По вечерам, перед сном, товарищи по комнате задавали ему тот же вопрос, которым он сам задавался с первого дня: почему его отправили в интернат, если родной дом – в пяти улицах отсюда? Может, он сделал что-то ужасное и теперь ему заказан ход назад? Серхио пришлось пригласить их в гости и представить отцу, потому что иначе они не верили. Постепенно вылазки домой вошли в привычку: пару раз в неделю, во время обеда, Серхио с компанией сбегал из интерната, они выкуривали на углу парочку «Лаки Страйк», проникали к нему в квартиру через кухню и совершали набег на холодильник. В такие минуты, пока приятели сметали все съестное на своем пути, Серхио поднимался к себе в спальню – пустую без Марианеллы – и ложился на кровать, листал книжки или просто зарывался головой в подушку, чтобы почувствовать прежний запах и вспомнить, как радостно было жить нормальной жизнью.

      Прошло несколько месяцев. Потом, так же внезапно, как уехали, мать с сестрой вернулись в Боготу. Серхио пришел домой на очередные выходные и обнаружил их в гостиной: они сидели перед телевизором, словно никаких размолвок и расставаний не было. Его удивило, с какой скрытностью и ловкостью родители разобрались с кризисом. С другой стороны, хоть мама и вернулась, понять, какие тайные монстры прячутся под поверхностью этой истории, было невозможно; никто не мог гарантировать Серхио, что в любой момент все снова не пойдет прахом и, придя из интерната, он не наткнется на запертую дверь, потому что на сей раз из дома исчезнут все. В такие мгновения ему хотелось бы иметь возможность опереться на бога; он не понимал, что происходит, но был совершенно убежден, что его мир опять сползает в пропасть, а он ничего не может с этим сделать.

      В те дни за ужином замелькала новая тема: Китай. Постепенно все семейные разговоры стали вращаться вокруг буддизма, Великой Китайской стены, Мао Цзэдуна и тайцзицюань. Серхио и Марианелла узнали, что «Китай» означает