Над островом чёрный закат. Хроники исступлённых. Юрий Колонтаевский

современными материалами, наверное.

      – Этот вариант не годится – утрачивается подлинность. Поступают иначе. Разбирают те части здания, которые не несут нагрузки и не влияют на внешний вид, добывают кирпичи там и решают задачу. Именно так поступаю я. Создаю специальные условия, при которых дефектные элементы генома исключаются и заменяются точно такими же резервными, которых в геноме по неизвестной причине великое множество. Операция, конечно, намного сложнее и рискованней, чем я рассказываю, но не следует ли попытаться довести ее до совершенства?

      – Еще бы, конечно следует, – оживился Адам.

      – Однако, не спеши с выводами. Как только удастся успешно одолеть болезнь, возникнет неожиданный вопрос: а нужны ли нашему государству все те люди, которых я избавлю от болезни крови? То есть я, сотворив из больных и чахлых людей здоровых и сильных, нарушу некий тайный замысел. Таким образом, Адам, я осмелился сделать вывод; лечить следует не кровь, даже не генетику, лечить нужно общество, которое толком не знает или, что более вероятно, не желает знать своих ближайших перспектив. Пятьдесят весен назад кровь обновляли не чаще, чем раз в полгода. а человек, сумевший прожить до тридцати весен, практически выздоравливал. Сегодня кровь обновляют, как правило, раз в две недели, а случаи полного выздоровления настолько редки, что по ним не ведут статистический учет. Уверен, это положение кого-то очень устраивает. Сначала мне вежливо намекнули, что мои исследования пора свернуть, – они бесполезны. А недавно прямо запретили заниматься этой проблемой. Разрушили отлаженную лабораторию, сотрудников, которым нет цены, рассовали по другим подразделениям, меня, как видишь, оставили одного – доживать. Сегодня я готов заявить, что проблема практически решена. В доказательство я вылечил трех безнадежных пациентов, от которых врачи отказались. Они больше не нуждаются в помощи Дальней лаборатории. Но когда я осмелился представить этих людей ученому собранию, мне заявили, что мои труды напрасны – общество не допустит их широкого практического применения.

      – Это как же понимать?

      – Очень просто, юноша. Человек, здоровье которого опустилось ниже определенного уровня, никому не нужен. Он становится обузой, лишним едоком, потребителем благ. От такого человека проще избавиться, чем лечить.

      – Но вы говорите, что вылечили этих троих.

      – Вылечил. А зачем? Кто меня просил?

      – Теперь я понимаю, почему некоторые ребята исчезают, не закончив университет. Они что же, закрывают за собой дверь? Так это называется? Это похоже на прореживание.

      – Ты думаешь верно.

      – Получается, что вы можете вылечить, а вам не позволяют?

      – Ну, да.

      Он замолчал, а когда заговорил вновь, в его голосе была такая обида, такая горечь пропитывала каждое его слово, что Адам сжался от волнения и страха. Но старик справился с собой.

      – Я могу вылечить почти всех живущих и наверняка