Новое платье Леони. Катрин Панколь

шлучае их мудацкие махинации наш не интерешуют.

      – Мы посматривали на часы, потому что не хотели опоздать, – продолжал Бубу, – и тут они нас спросили, что мы такого важного делаем, нас что, кто-нибудь ждет, телка, что ли, или, может быть, две, и почему бы с ними не поделиться, и тэдэ и тэпэ, а пока мы уши развешивали, они тут и начали…

      – Шперва они выхватили ключи от машины у меня иж руки, – продолжил Хусин.

      – И они бросили их в кучу металлических опилок, а дробилка-то весь день вчера работала, так что гора была ух какая.

      – Ну мы и ражожлились и брошилишь на них. Но шилы были неравные. У них были каштеты, они нас поколотили. Кровищи было, и я жуб потерял к тому же…

      – В конце концов мы удрали и закрылись в ангаре. Они ушли, обзывая нас последними словами!

      – Говноедами, мудаками, шукиными детьми! Ну у них и лекшикончик! Ну в конце концов мы вышли из ангара и пошли ишкать ключи в куче опилок. Ох, это было почище каторжных работ! Мы ражгребали эти опилки руками, ражгребали ногами, мы их только что не ели, в глажах у нас были опилки и в нождрях, мы едва-едва их нашли!

      – И поэтому мы опоздали. Не сердись на нас за это, Стелла, – сказал Бубу.

      – Я не сержусь.

      – Нет. У тебя на лице написано, сердишься.

      – Это не на вас.

      – А на кого злишься? На них? Да они мудаки. Видят не дальше своего носа.

      – Достало меня все. Хочется все остановить, лечь и не проснуться.

      – Это на тебя не похоже.

      – Я знаю. Мне не нравится человек, в которого я превращаюсь.

      Она вздохнула. Пожала плечами. Взгляд ее упал на Леони.

      – Вот мы тут совсем рядом с ней разговариваем, а она не просыпается. Это как-то странно, нет?

      – Она измучена, – сказала Амина. – И ты тоже. Иди домой. А мы с парнями тут побудем.

      Стелла посмотрела на них. Они участливо склонились к ней, словно желая пощупать ее пульс.

      – Я и правда так плохо выгляжу? – спросила она.

      – Амина права, – сказал Бубу. – Иди спать. Это больше не повторится, обещаю тебе. Будем бдеть.

      Стелла улыбнулась. Бубу обожает книжные слова. «Бдеть» они будут.

      – Спасибо. Пойду тогда немного посплю.

      – Это не представляется мне излишним, – заключил Бубу, попытавшись улыбнуться ей, но тут же скривился от боли.

      Жозефина оглядывала комнату, служившую библиотекой «Миконос Гранд-отеля». Хорошая комната, высокий потолок, полуприкрытые жалюзи, побеленные стены, длинные дубовые полки, на которых стояли оставленные клиентами книги. «Люди все-таки еще читают!» – сказала она себе, вспоминая разговор с издателем буквально сегодня утром. Он разбудил ее на заре. Ему хотелось, чтобы она вновь начала писать, чего она, собственного говоря, ждет? Последняя книга вышла два года назад. Она ответила: «Когда человек счастлив, он не пишет». Он сказал: «Ага, тогда я поговорю с Филиппом, пусть заставит тебя немного пострадать!» – «Нет уж, спасибо, – прошептала она, вспоминая свое недавнее отчаяние, – это слишком болезненно».

      Она подняла голову, выискивая